Хищник

Я остановился и сказал слегка раздраженно:

– Тогда, может, ты сама пойдешь и поймаешь сбежавшую скотину? – и в раздражении бросил в свинью камнем.

– Ты и бросаешь как мальчишка, слишком широко замахиваясь, – констатировала Тильда. – Ты, должно быть, росла в обществе братьев.

Тильда сама бросила камень, а затем погналась за свиньей, и я взял на заметку, как она делала все это. Девушка бросала камень, неуклюже замахиваясь, а бегала так, словно ее ноги были связаны в коленях. И с того времени и я стал точно так же вести себя.

В редких случаях, когда у нас, послушниц, выдавалось время, свободное от многочисленных религиозных дневных обрядов, уроков-наставлений и работы, которую нам следовало сделать (а должен сказать, что в монастыре мы практически никогда не были предоставлены сами себе), девочки иногда играли «в городских дам». Они по-разному укладывали волосы при помощи шнурков и костяных шпилек, искусно и легкомысленно: юные послушницы полагали (или делали вид), что это настоящий шик, присущий городским дамам. Смешав жир с копотью, они чернили и подчеркивали свои брови и ресницы. При помощи давленой черники красили в багровый цвет веки или же придавали им зеленоватый оттенок, используя сок ягод крушины. Малиной они подкрашивали губы и наводили румянец на щеки (если только Domina Этерия еще не сделала это своей рукой).

Послушницы набивали свои рабочие одеяния или сутаны в верхней части куделью, делая груди выпуклыми. Девушки заматывались в имеющиеся под рукой отрезы ткани, притворяясь, что носят модные туники и далматики из тяжелого шелка с позолоченной канителью. Они украшали шеи вышитыми поясами, прикрепляли к ушам орехи или кисти ягод, обвязывали фитилем от свечей свои кисти и щиколотки, делая вид, что это ожерелья, серьги, ручные и ножные браслеты из жемчугов и драгоценных камней.

Я внимательно следил за этой веселой возней, принимал в ней участие и копировал все эти маленькие женские уловки. Часто товарки настаивали на том, чтобы разукрасить меня, утверждая, что я из них самая красивая и они хотят сделать меня еще лучше. Сестра Тильда, которая была довольно уродлива, сказала, тяжело вздохнув:

– У тебя такие замечательные золотистые локоны, сестра Торн, огромные и блестящие серые глаза, а рот такой нежный…

То, что я таким образом узнал относительно косметики, украшений и причесок, пригодилось мне в последующие годы, хотя, разумеется, позднее я научился делать это более умело и искусно.

Остальные девочки, возможно, и не замечали этого, но я также учился подражать их движениям, манерам и позам, которые они принимали, изображая «городских дам». Немало нового и интересного узнал я в аббатстве Святой Пелагеи. Например, как женщина, не торопясь, сгибает руку, так что бицепс не становится выпуклым, как происходит, когда это движение более резко и напряженно делает мужчина. И как она поднимает руку, отводя в то же время назад плечо: все это движение в целом приподнимает грудь в самой чувственной манере. Или же как она делает одной рукой жест, всегда держа вместе средний и безымянный пальцы, что сообщает ей гибкость и плавность. Я научился, подобно женщинам, поднимать голову, слегка наклоняя ее в то же время. Я перенял у них манеру никогда не смотреть на другого человека в упор, но всегда чуть искоса, или же, в зависимости от обстоятельств, надменно задрав нос, или жеманно из-под ресниц…

Я решил, что, поскольку с этого времени мне предстоит быть женщиной, я должен стремиться к тому, чтобы однажды стать самой красивой из них. Хотя в некоторых отношениях даже самые прекрасные благородные дамы не имели никаких преимуществ перед самыми низкими и грубыми. Вскоре я узнал, что существуют определенные физические недуги, неизвестные мужчинам, но от которых страдают абсолютно все женщины. Как-то нам с сестрой Тильдой приказали отскрести полы. И вот во время работы мы внезапно услышали странный звук, который раздавался в одной из келий. Мы незаметно подкрались и заглянули туда. Это была келья сестры Леоды, послушницы примерно нашего возраста. Бедняжка буквально корчилась от боли на постели, хныча и издавая стоны. Я заметил, что внизу ее рабочая одежда была чуть ли не мокрой от крови.

– Gudisks Himins, – пробормотал я в ужасе. – Леода каким-то образом поранилась.

– Ничего подобного, – невозмутимо сказала Тильда. – Это всего лишь menoths. Месячные. Nonna Этерия на сегодня освободила Леоду от работ.

– Но бедняжка мучается от боли! У нее идет кровь! Мы должны как-нибудь ей помочь!

– Тут ничего сделать нельзя, сестра Торн. И не пугайся, это самое обычное явление. Все мы так страдаем в течение нескольких дней каждый месяц.

Я сказал:

– Но ты-то вроде бы нет. Или я об этом не знаю. И я сама уж точно нет.

– С нами будет то же самое, через некоторое время. Видишь ли, Торн, мы с тобой из северных племен. А сестра Леода из Массилии[28], что на юге. Девушки в жарком климате созревают раньше.

– Это зрелость?! – ужаснулся я, снова взглянув на Леоду, которая не обращала на нас никакого внимания, всецело поглощенная своими собственными муками.