Хищник III

Уэлч молча натянул свитер и пошел к регулятору. Ладно, в общем-то, ничего страшного не произошло. Ну, пропотели немного, с кем не бывает. Однако надо будет сказать Джеймсу, чтобы в следующий раз не делал подобных глупостей.

Уэлч дошел до двери, потянулся к тумблеру регулятора и замер в изумлении. Указатель режима работы показывал ниже средней мощности, хотя датчики температуры уже достигли отметки 120 градусов <Температура/>по шкале Фаренгейта, соответствует примерно 50° С.>. А это попадало под разряд максимума.

- Черт возьми!

Мэл Бейд отложил блокнот и спросил:

- Что-то не так, Уэлч?

- Да, - Уэлч пощелкал переключателем, но режим работы не изменился, горячий воздух продолжал вползать в помещение, превращая станцию в своеобразную баню. - Черт возьми, похоже, что-то случилось с агрегатом. Эта чертова развалина гонит сюда горячий воздух. Если так пойдет и дальше, то через пару часов мы все сваримся. Или сдохнем от духоты.

- Надо посмотреть, что с машиной, - отреагировала Бэт. - Наверное, снова этот придурок Джеймс что-нибудь натворил.

Пол хмыкнул, делая очередной ход и предложил:

- И кто же этим займется? Уж не ты ли, крошка?

- Я думаю, Пол, тебе полезно было бы растрясти свой зад, - сообщила Бэт. - Иначе ты совсем распухнешь от долгой спячки.

- Ага, - засмеялся ее собеседник, хлопая себя ладонью по тощему животу. - Уже распух, встать не могу.

Уэлч молча натянул теплый комбинезон, куртку, сунул в карман журнал и карандаш и, обернувшись, сказал:

- Я сниму показания, на обратной дороге загляну к Джеймсу и Бонни, а затем посмотрю, что с машиной.

- И намыль, пожалуйста, этому уроду за его дурацкие шуточки задницу и nr меня тоже. - Бэт коротко взглянула на него и тут же вновь вернулась к игре, оценивая позицию на шахматной доске, которая складывалась явно не в ее пользу.

- О'кей.

Уэлч распахнул дверь и в ту же секунду ощутил, как яростный напор ветра толкает его назад, в жаркие волны станции. Ему пришлось сильно наклониться вперед, чтобы преодолеть жуткую, хлещущую по щекам, острую, как бритва, снежную пыль. Он подождал секунду, пока буран чуть-чуть ослабел, и сделал шаг вперед. Дверь тут же захлопнулась с пушечным грохотом. Ледяные порывы сомкнулись вокруг него, завертелись в туманном танце, и Уэлч почувствовал, как вдруг стало холодно, словно на нем не было теплозащитного комбинезона и куртки и он стоял голым на секущем ветру. Что-то холодное коснулось вспотевшей спины, и Уэлч обернулся. Конечно, никого там не было, кроме темного строения станции, но все равно он испугался. На какую-то долю секунды ему показалось, что на самой границе его поля зрения мелькнуло нечто странное, объемное, но, поскольку движение не повторилось, а снег все летел и летел, кружась белым смерчем, Уэлч решил, что это просто воображение сыграло с ним дурную шутку. Очень дурную.

Защитную маску, предохранявшую лицо от обморожения, залепило влажной массой, и Уэлчу пришлось стереть ее рукавицей.

Уэлч чертыхнулся и побрел к метеовышке, размышляя о том, до чего же странное существо человек. С самого рождения, а может, гораздо раньше, в момент зачатия, он вбирает в себя все страхи, которые когда-либо знало человечество. Не отдавая самому себе отчета в том, что они из себя представляют, homo sapienc - заметьте, РАЗУМНЫЙ! - боится так, что зубы лязгают, при этом он не понимает причины страха.

- Например, так, как сейчас он, Уэлч Хиккок. - Любой парень, у которого башка работает хотя бы немного лучше, чем у инфузории, или, скажем, амебы, начинает сходить с ума, паниковать, едва заметит НИЧЕГО. В смысле, заметитьто он ничего не заметит, но тут же нафантазирует такого, что ни в одном романе ужасов не прочтешь. Или нет? Ладно заливать-то! Наверняка, у любого из вас трясутся поджилки, как только вы входите в неосвещенный коридор, даже зная, что в нем никого нет. Что, скажете, мол, старина Уэлч - брехун? Да ладно ребята, дерьмо полоскать. Самим-то себе вы можете признаться в этом честно, если уж у вас не хватает смелости сказать о своих страхах вслух. А? Ну то-то!

Уэлч осторожно, держась одной рукой за капроновый "поводок", протянутый от станции до метеовышки, на случай такого вот бурана, двинулся вперед. Ноги его увязали в снегу, проваливаясь почти по колено. В этом, кстати, тоже была своя странность.

Уэлч за пять лет работы на станции первый раз видел влажный снег. Создавалось ощущение, что где-то рядом находится источник тепла, причем довольно мощный, который и растапливает снег, превращая его в липкую противную массу. Ладно, буран - это понятное и, надо признаться, довольно обычное явление в этих краях, но влажный снег... Нет, он, Уэлч Хиккок, не помнит подобного. Тут ведь не Монтана, ребята.

Он оступился и рухнул на четвереньки, выпустив "поводок" из пальцев. Руки по локоть ушли в ледяной сугроб, и Уэлч испугался, что, поднявшись, не сможет вновь найти трос. А потерять трос в пургу, даже на небольшом расстоянии от станции, означает почти верную гибель. В какой-то момент ему захотелось рассмеяться, но это было чисто истеричное желание, и Уэлч подавил его.