Хищник. Том 1. Воин без имени

И все-таки я был не так одинок, как прежде: Вайрд еще на протяжении многих месяцев не покидал меня. Каждый день, с брезжущего рассвета до серых сумерек, старый охотник, казалось, все еще шагал широким шагом рядом со мной. Когда бы я ни просыпался, я всегда почти мог разглядеть его, спавшего поблизости, почесывающего свои взъерошенные волосы и бороду, пребывавшего, как всегда до завтрака, в своем обычном угрюмом настроении. В жаркий полдень, когда даже ящерицы спят в расщелинах среди камней и даже жаворонки замолкают, я почти слышал хриплый голос Вайрда, рассказывающего мне какую-нибудь длинную и монотонную историю. Когда бы я ни разбивал лагерь, я всегда мысленно советовался со стариком и так и слышал его воображаемую критику по поводу того, как я развожу костер или разрываю на куски пойманную днем дичь для того, чтобы приготовить ее.

А еще я мысленно постоянно разговаривал с ним. Если во время своего путешествия я замечал какую-нибудь гору особенной формы, я мог спросить: «Которая из ореад[148] является нимфой этой горы, frauja?» Или же, наклонившись к какому-нибудь особенно чистому ручейку, я интересовался: «Что за наяда[149] покровительствует этой сладкой воде, frauja?» В густом лесу я неизменно вспоминал дриад[150], а на берегу озера мне приходили на ум лимнады[151]. Мне хотелось знать их имена, но ответа я, разумеется, ни разу не услышал, да и не рассчитывал получить его, как не видел и не ждал увидеть воочию ни одну из этих неуловимых нимф.

Однако ночами я часто слышал и видел старого Вайрда. Возможно, язычники правы, когда говорят, что ночь — это мать не только снов, но и тысяч грез и ее лучшее порождение — бог сновидений Морфей, который способен воплотиться в любого человека, живого или мертвого. Если эта языческая вера истинна, тогда Морфей приходил ко мне в течение многих ночей под личиной Вайрда, чтобы дать мне совет или наставление, ведь он гораздо лучше меня знал лес. Уж не знаю, помогали ли ему в таких случаях и другие обитатели загробного мира, потому что все сны-советы, которые я мог припомнить, проснувшись, были из числа тех, которыми Вайрд уже поделился со мной, когда еще был на этом свете.

В любом случае я был рад, что удерживаю в памяти это чувство постоянного присутствия Вайрда. Благодаря ему я не ощущал себя слишком одиноким во время странствий, и это со временем помогло утихнуть моему горю от потери доброго друга и поистине бесценного наставника. То, что я долго помнил все уроки Вайрда, даже наиболее циничные из них, и частенько руководствовался ими в своей последующей жизни, свидетельствует о том, что я никогда полностью не забывал своего друга и, возможно, не забуду его до конца своих дней.

* * *

Поскольку у меня не было никакой особой причины спешить в поисках моих предполагаемых родичей-готов, я продолжал не торопясь двигаться по территории провинции Норик. Теперь я не нуждался в деньгах, а потому охотился очень мало, убивая только маленьких зверьков, чтобы прокормиться самому. К этому времени я уже стал вполне взрослым, и, кроме того, у меня имелись хорошая лошадь и оружие, так что мне больше не надо было опасаться, что меня примут за раба. Тем не менее я находился на территории, населенной абсолютно незнакомыми мне людьми, и со мной не было Вайрда, чтобы предупредить о потенциальной опасности. Поэтому днем я всегда оставался настороже, а по ночам спал так же, как это делал Вайрд: с зажатым камнем в руке и медной миской внизу, в которую камень непременно с грохотом упал бы, если бы я вдруг заснул слишком глубоко.

Я снова ехал по местности, где не было римских дорог, только случайные тропы, проложенные повозками и скотом или же просто вытоптанные пешими странниками. Я выбрал одну из них, поскольку она шла в восточном направлении, куда и лежал мой путь. Но если я вдруг чувствовал, что рядом находится кто-то еще, или понимал, что тропа ведет меня к поселению, то отъезжал в сторону от нее или останавливался, укрывшись в лесу, по крайней мере до тех пор, пока не удостоверюсь, что путешественник или поселенцы не представляют для меня угрозы.

Велокс, подобно мне, тоже умел передвигаться тихо, так что мы оба могли услышать шум, производимый повозкой или пастухом, сопровождавшим стадо, или просто заметить издалека беспечного странника. И даже самый неискушенный новичок в лесу, вроде меня, каким я был, когда встретился с Вайрдом, мог легко определить, что рядом находится поселение, просто наблюдая за птицами. Пока вокруг были лишь черные аисты и синевато-коричневые сороки, я знал, что нахожусь в безлюдном месте. Но как только мне начинали попадаться на глаза белые аисты, которые гнездятся на крышах домов, и черно-белые сороки, промышляющие воровством, я уже не сомневался, что приближаюсь к деревне.