Хищник. Том 1. Воин без имени

Амаламена распахнула передо мной платье Сванильды, в которое в этот момент была одета. Язва потихоньку заживала, и принцесса не стала смотреть на нее, как раньше, а лишь произнесла оживленно:

— Видишь? Она еще меньше, чем была утром!

Я не был в этом уверен, но подтвердил, что так оно и есть.

— Скоро перевязки больше не понадобятся, до чего же они мне надоели. Сходи и принеси наши nahtamats. И давай сегодня пораньше ляжем спать, а после того как мы выспимся, добрая Веледа, я буду чувствовать себя еще лучше.

Когда я направился к отряду, то подумал, что костры, теплый свет от которых поднимался вверх и освещал склоны, делали наш лагерь похожим на очень высокую, но уютную и спокойную комнату без крыши, этакий островок света во тьме ночи. Воины, которые не принимали участия в работе и не несли дозор, уже расселись у костров, где суетился повар со своими помощниками. Разумеется, и мне там тоже нашлось местечко. Один из прислуживающих подал мне полный мех с вином, я закинул его ремень себе через плечо. Другой вручил мне две деревянные чаши, а повар положил в них изрядное количество тушеного мяса. И тут вдруг мы все вздрогнули от неожиданного вопля, раздавшегося из темноты на дороге.

— Hiri! Anaslauhts! — кричал дозорный на дороге, предупреждая нас о нападении. Он ухитрился выкрикнуть еще одно слово, прежде чем его, скорее всего, прирезали: — Thusundi!

Ну, положим, врагов была не тысяча. Но, судя по топоту копыт приближавшихся, было понятно, что их значительно больше, чем нас. В следующий миг враги уже подъехали к нам отовсюду, смутно различимые во всполохах костров, — вооруженные всадники, в доспехах готов и шлемах как у нас, — и вот уже копыта их коней затоптали костры и разбросали летящие во все стороны угольки и искры. Однако нападавшие не размахивали оружием. Их задачей, похоже, было ошеломить нас и погасить костры, потому что лошади вскоре умчались прочь. Как оказалось, нападавшие набросили арканы на наших лошадей и увели их с собой.

Все мы, включая и меня, мигом побросали еду и посуду и выхватили мечи. Воины бросились за своим оружием, лишь я замешкался, поскольку не знал, где мне лучше остаться. Затем optio Дайла, который находился рядом, смутно различимый в свете того, что осталось от костров, резко выкрикнул приказ:

— Воины! Приготовьтесь сражаться в пешем строю! Бейте врагов копьями и сбрасывайте их с лошадей! — После этого он обернулся ко мне и рявкнул: — Ступай! Бери принцессу и…

— Ее охраняют, Дайла.

— Нет, не охраняют. У дозорных приказ — в случае нападения убить второго предателя и лишь после этого присоединиться к остальным. Иначе негодяй сбежит. Ты пойдешь и…

— Что? — переспросил я, ошеломленный. — Какого еще второго предателя?

— Это же очевидно. Кто знал, что мы выберем этот путь и отправил врагам известие? Хазарская прислужница, кто же еще?

Я издал стон.

— Акх, Дайла, все совсем не так… ты заблуждаешься…

— Ты слышишь меня? Ступай немедленно! Если принцессу захватят, она станет заложницей. Скинь ее в реку. Постарайся сделать это ниже по течению, подальше отсюда…

Но тут враги снова напали на нас, теперь уже яростно размахивая мечами, боевыми топорами и пиками. Дайла отбросил свой щит, чтобы отразить удар топора какого-то всадника, который, несомненно, зарубил бы меня, потому что я стоял как вкопанный, оцепенев, пока громкое «хрясть!» тяжелой стали о кожу не вывело меня из ступора. Я взмахнул мечом и со всех ног помчался к Амаламене, как мне и приказывал Дайла.

Бежать было тяжело, мое сердце бешено колотилось, но я не останавливался. Дайла, разумеется, ошибался, но в его рассуждениях была логика. Ведь одна хазарка уже спутала нам планы. Так почему предательницей не могла оказаться и другая? Однако, похоже, на самом деле все было не так. Не дождавшись в условленном месте предателя с пакетом, наши враги поняли, что мы разоблачили его. Нетрудно было догадаться, что из предосторожности мы отправимся из Пауталии дальше по другой дороге. Но времени объяснять все Дайле не было. А ведь это была моя задумка, и именно я приложил все силы, чтобы Дайла поверил, будто в нашем отряде есть прислужница-хазарка. Получается, я совершил еще одну ошибку, и, возможно, роковую.

Внутри carruca я обнаружил Амаламену. С ней произошло то, чего я страшился, но ожидал. В тусклом свете лампы дозорный попросту не мог разглядеть, кем в действительности была «хазарка». Думая, что убивает врага, караульный нанес Амаламене удар мечом, вонзив металл в ее бледную девичью грудь, как раз в то место, над которым висел пузырек с молоком Богородицы. Из раны вытекло не слишком много крови: в моей бедной возлюбленной сестричке из-за болезни ее осталось совсем мало.