Хищник. Том 1. Воин без имени

— Во имя жрецов Кибелы, которые сами себя кастрируют, гунн снова повернул! Повернул обратно к Базилии.

Фабиус спросил:

— Не мог ли он обнаружить, что его преследуют?

— Все может быть. Нам ничего не остается, как идти по его следу.

Так мы и сделали, но на этот раз двигались очень медленно. Спустя довольно долгое время — сумерки уже сгустились, и наступила почти полная темнота — Вайрд снова остановился и громко выругался. Его замысловатые проклятия, должно быть, привели в раздражение всех богов на небесах и всех святых всех религий. Я подумал, что шум может встревожить гунна, который держался впереди нас, но, очевидно, это не имело значения, потому что Вайрд завершил свои богохульства таким образом:

— Да раздует его и разорвет, как Иуду Искариота, эта тварь вовсе и не собиралась в Базилию! Он лишь кружил по берегу рядом с городом. У проклятого гунна, должно быть, есть какой-то ялик, который ждет его, и он вместе со своей лошадью, похоже, к этому времени уже пересек Рен. Помощник центуриона Фабиус! Лети как ветер — на пристань Базилии. Найми там лодку и лодочников, в достаточном количестве, чтобы перевезти нас всех. Приведи их — насильно или подгоняя их кнутом, если потребуется, — вверх по течению, туда, где мы будем ждать тебя. Ступай!

Optio полетел, как стрела. Мой Велокс, казалось, тоже ждал лишь легкого толчка, чтобы так же быстро рвануть с места, но Вайрд сказал:

— Нам нет нужды торопиться, мальчишка. Oh vai, если предатель раб сказал правду — а я верю, что это так, — якобы гунны показывали на юг, в сторону Храу Албос, мол, там у них убежище, значит, они нарочно обманули даже его. А теперь и меня. Их лагерь где-то к северу от реки Рен и, возможно, совсем недалеко от нее. Умно придумано: кому придет в голову разыскивать бандитов-горцев в низине?

Таким образом, мы продолжили ехать, ориентируясь по следам, не торопясь, но и не тратя понапрасну времени. Наступила ночь, так что я уже не мог разглядеть следов на снегу, но Вайрд, казалось, не испытывал трудностей. Со временем следы эти привели нас на пологий, покрытый галькой берег реки, как и предсказывал старый охотник. Там обнаружились вполне различимые следы и вмятины в гальке: похоже, какое-то плоскодонное судно сначала пристало к берегу, а затем отчалило от него. Вайрд снова выругался, но что нам оставалось делать? Мы слезли с лошадей, доверху наполнили водой свои фляжки и стали ждать.

Нам не пришлось ждать слишком долго. Фабиус, хоть и любил поворчать, был, однако, человеком действия. Еще стояла ночь, когда мы с Вайрдом и Бекгой вдруг заметили, что тьма чуть светлей на западе, после этого неясный свет вдали превратился в отдельные огоньки. И вот уже три огонька отбрасывали длинные колеблющиеся зигзагообразные отражения на стремительно несущиеся воды реки. Как я уже говорил, Рен в верхнем течении недалеко от Базилии очень быстр, так что три лодки, которые толкало шестами множество людей, довольно споро к нам приближались. Я бы не слишком удивился, если бы увидел, что Фабиус в самом деле пустил в ход плеть. Но суда были в воде, а он, разумеется, ехал верхом по берегу. Заметив нас, он ничего не стал кричать лодочникам, а заухал, как филин, — очевидно, это был предупреждающий сигнал, чтобы они повернули к берегу.

— Хорошая работа, optio, — сказал Вайрд, когда Фабиус слез с лошади. — Если гунны оставили на том берегу наблюдателя, то он не увидел ничего, только три огонька. Поэтому не надо гасить огни. Пошли троих лодочников, чтобы каждый нес по одному фонарю, по этому берегу. Они должны двигаться вдоль реки до самого утра или же пока не упадут, уж не знаю, что произойдет раньше. А оставшиеся лодочники должны перевезти нас в темноте — и тишине.

Выполняя его приказ, трое лодочников, двигаясь на небольшом расстоянии друг от друга, потащились вверх по реке, держа в руках фонари. Любой гунн, шпионивший на другом берегу, подумал бы, что лодки прошли мимо без остановки. А мы тем временем, по возможности тихо, залезли в лодки и оттолкнулись от берега, чтобы пересечь реку. Я опасался, что лошади заартачатся с непривычки, но они, очевидно, были опытными и ничего не боялись. Ничуть не смутился и Бекга, которому, похоже, доводилось передвигаться по воде во время своего путешествия из франкских земель. Единственным, кто заколебался и был неловок, залезая в лодку, оказался я сам.

— Vai, ты ступаешь, как жеманная женщина! — прошипел один из лодочников, которому пришлось ухватить меня под локоть, чтобы удержать. Но стоило ли меня упрекать: ведь я впервые в жизни ступил на борт судна.