Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка

— Но, frauja, — захныкал он, — кто я такой, чтобы следить за fraujin? Или не подчиняться ее приказам? Я всего лишь жалкая обуза для нее в этом путешествии.

— Ты будешь это делать, потому что я приказываю тебе, а ты должен выполнять приказания командира отряда. Если я буду находиться в отлучке, ты станешь моими глазами и ушами. — Я посмотрел на него и внезапно развеселился. — Ну а что касается твоего огромного носа…

— Моего носа? — в ужасе воскликнул армянин, словно я пригрозил, что отрежу его. — Что такое с моим носом, frauja Торн?

— Все в порядке, — успокоил его я. — Сохрани его для вынюхивания янтаря. Просто будь временно моими глазами и ушами. Не позволяй госпоже Геновефе исчезать из виду.

— Но ты не сказал мне, что именно я должен увидеть или услышать?

— Это не имеет значения, — пробормотал я, не желая признаваться, что Геновефа мне изменила и что теперь меня гложет ревность. — Просто сообщай мне обо всем, даже о самых заурядных происшествиях, а уж выводы я сделаю сам. А теперь давай спать.

Той ночью я потерял аппетит не только к еде. Это была одна из тех немногих ночей, когда ни Тор с Торном, ни Веледа с Геновефой не ласкали друг друга.

На протяжении последующей недели или около того я только трижды отправлялся на охоту, удаляясь от лагеря. И всякий раз, когда я снова присоединялся к своим спутникам, Геновефа неизменно выглядела чистой и целомудренной, я не ощущал никаких чужих запахов, а Личинка ни о чем таком не докладывал. Он только выразительно поднимал брови и разводил руками: дескать, мне нечего сказать. Поскольку поводов для беспокойства больше не было, теперь по ночам я в качестве и Торна и Веледы старался изо всех сил вознаградить Геновефу и Тора за верность, и наша взаимная страсть возобновилась с былой силой.

Следуя вдоль течения Тираса, мы все больше отклонялись на запад, а поскольку река становилась все уже и уже, мы поняли, что приближаемся к ее истокам. Я спросил дорогу у владельца последней корчмы, которая нам попалась, и он посоветовал перейти Тирас вброд в самом узком месте, а затем свернуть на северо-запад. Пройдя примерно сорок римских миль, сказал он, мы окажемся в верховьях другой реки, на скловенском языке она называется Бук[39]. Это была первая река — из тех, что мне встречались, — которая, как я узнал, течет с юга на север. Хозяин корчмы заверил меня, что если мы все время будем двигаться вниз по ее течению, то доберемся прямо до Янтарного берега.

К настоящему моменту мы уже прошли около двадцати миль из тех сорока, что отделяли нас от Бука, по удивительно хорошей дороге, где двигалось множество повозок, и дорога эта привела нас к селению, которое по-скловенски называлось Львив[40]. Несмотря на неблагозвучное, труднопроизносимое название, местечко оказалось уютным, и мы решили тут ненадолго остановиться. Расположенное как раз посередине между Тирасом и Буком, селение это было таким большим, что вполне могло называться городом. Здесь имелись рыночная площадь и огромный базар, куда съезжались все окрестные крестьяне, пастухи, ремесленники, а также торговцы, доставлявшие товары либо по одной, либо по другой реке. Мы нашли hospitium, где частенько останавливались прибывавшие сюда богатые купцы и их семьи, поэтому он содержался в порядке и имел даже отдельные термы для мужчин и женщин.

Поскольку Львив был довольно спокойным местечком и я рассчитывал выяснить здесь кое-что по древней готской истории, а также поскольку, похоже, дальше начинались совсем уж неизведанные земли, я решил задержаться здесь на несколько дней.

Когда мы с Геновефой принесли вещи в свои покои в hospitium, она сказала мне:

— Итак, Торн, ты не можешь или не хочешь отказаться от своей августейшей сущности мужчины, титула маршала и herizogo. Но я могу сбросить свою теперешнюю личину, и, более того, я настаиваю на этом. Я хочу быть по очереди то Тором, то Геновефой, таким образом я смогу пройтись по всем лавкам и мастерским этого селения и посмотреть, что за товары предлагают здесь мужчинам и женщинам, а заодно и купить что-нибудь нам обоим. Кроме того, как ты знаешь, я получила утонченное воспитание и отличаюсь разборчивостью, а мне пришлось слишком долгое время мыться только от случая к случаю, да и то в реке. Поэтому я также настаиваю на том, чтобы по очереди наслаждаться мужской и женской банями. Здесь достаточно людей на улицах, очень много приезжих, так что вряд ли кто-то обратит внимание на сходство между Тором и Геновефой. Даже если кто и заметит, что из того? Любой слух, пущенный этими ничтожествами, живущими в настоящей глуши, вряд ли повредит тебе или поставит в неловкое положение.

Я был просто возмущен категоричностью этого заявления, но еще больше был изумлен, когда услышал, что мой спутник — конокрад, развратник и убийца несчастного старика-крестьянина — заявляет, что получил утонченное воспитание. Поэтому я только и сказал снисходительно:

— Делай как хочешь.