Хищник цвета ночи

— А твои стоны еще эхом звучат в моей голове.

Ладонь накрыла лоно, и большой палец медленно прошёлся снизу вверх и обратно, вызывая тихий вздох.

— Кто знал, что за твоей невозмутимостью скрывается такой огонь.

Господи, я даже дышать перестала, чувствуя его палец… пальцы внутри себя.

— Вика, два года, — прохрипел Ник, гипнотизируя меня своим взглядом. — Два года рядом… Я дурак. Да, Вик?

Пальцы двигались медленно, слишком медленно.

— Надо было давно, первую же неделю посадить тебя на стол, раздвинуть длинные ножки и…

Его лицо наклонилось ближе и последние слова хищник уже шептал мне на ушко:

— И сделать своей, как хотел с самого первого дня… Хочешь знать, какие мысли были у меня в голове, когда мы впервые встретились?

Огонь уже плясал в крови, сводил с ума, бёдра раскрывались навстречу, требуя большего. Я его слышала и не слышала одновременно. Шум в ушах нарастал.

— Дурак… решил, что это просто желание, наваждение… моё наваждение, с которым так легко справиться. А зверь уже тогда чувствовал. Тор-р-ри…

— Да-а-а.

— Я тебе рассказывал, что мы хищники очень выносливы?

Я едва не застонала от разочарования, когда мужчина прекратил сладкую пытку и отпустил меня — горящую, возбуждённую и неудовлетворённую.

— Ник.

— Больше не будешь играть в холодную стерву? — выдохнул он, хватая меня за подбородок и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Я не против, но мы тогда вообще не вылезем из постели, потому что я раз за разом буду убеждать тебя в обратном… Ты не холодная, Вика, и не стерва. Мы моя… Чё-о-орт, — выдохнул он, опаляя золотом вспыхнувшего огнём взгляда. — Тор-р-ри…

Рассвет я встретила на кухне, стоя у огромного окна и потягивая уже вторую кружку кофе. Стояла и смотрела, как медленно окрашивает оранжевым цветом сонные дома, занесённые снегом улицы, спешащих на работу людей.

Двадцать девятое декабря. До Нового года оставалось совсем немного.

Кофе горчил на губах, а я всё не могла напиться, насытиться его вкусом, утолить жажду, которая терзала меня.

Этой ночью мы почти не спали, вновь и вновь набрасываясь друг на друга, узнавая и познавая тело любовника и своё. Никогда не могла подумать, что могу быть такой. Безумной, яркой, страстной и несдержанной. Никогда не могла подумать, что могу такое творить с ним, с собой.

Кровать, а потом и ванная, где я могла оценить все прелести зеркального потолка, отражения которого возбуждали почище любого афродизиака.

Пальцы коснулись припухшего укуса. Ник снова кусал меня. Снова и снова. И черт, я в конце сама просила его об этом. Срываясь в пропасть, вскрикивая на пике, я сама умоляла пометить себя.

Как животное. Как похотливая самка…

Самка, а ведь я она и есть. Просто самка для продолжения потомства. Идеального потомства.

Кружка с грохотом опустилась на стол, но не разбилась, а я запустила пальцы в волосы, крепко зажмуривая глаза. Почему у нас не может быть всё как у людей — встретились, поболтали, переспали. Почему всё так?

«Что со мной? Что? Метка или я сама? Где правда, а где ложь?»

Ответа не было. Но о чём точно знала, я не жалела об этой ночи. Не знаю, что будет дальше, но сейчас, с ним я была другой. Какой всегда хотела быть, но боялась.

— Вика?

Ник стоял в дверях в одних серых штанах, опираясь плечом о дверной косяк и спрятав руки в карманах. С обнажённым торсом, на котором блестели крохотные капельки влаги и мокрыми волосами, торчащими в разные стороны. Зелёные глаза в упор смотрели на меня.

Я тяжело сглотнула, вспоминая, что стою почти голая, в его рубашке, застёгнутой всего на три пуговицы, под которой ничего не было кроме меня.

— Кофе? — бледно улыбнулась ему, убирая волосы с лица.

Как это оказывается сложно встречаться утром, смотреть ему в глаза и не вспоминать прошедшую ночь: губы, руки, прикосновения и шепот, который рассказывал мне о том, какая я для него.

— Ты что-то хочешь сказать мне?

Помотала головой.

— Нет, не хочу.

— А что тогда?

Запнулась, вздохнула, проведя пальчиками и столешнице за моей спиной.

— Я просто хочу найти себя, — тихо призналась ему.

— А ты себя потеряла?

— Нет. Как оказалась, я вообще себя не знала до этой ночи.

Ник молчал некоторое время, а потом неожиданно хмыкнул:

— Знаешь, Измайлова, у многих уходят годы на то, чтобы познать себя и других. А некоторые так и живут в счастливом неведении, кем являются на самом деле. Все ошибаются. Я вот тоже искренне считал, что знаю себя и свои желания. Ошибся, — он неопределённо пожал плечами. — Но я не против, чтобы ты оставалась такой.

— Какой?

— Холодной, неприступной для всех и яркой, обжигающей для меня.

— Ну что ж, — я скрестила руки на груди, от чего низ рубашки задрался на пару сантиметров, обнажая бёдра. — На ближайшие пару месяцев я твоя.

Взгляд скользнул по моему телу снизу-вверх, задержался чуть-чуть на бёдрах и поднялся выше. Клянусь, в глубине зелёных глаз вспыхнул и погас лукавый огонёк.

— Совсем моя? — очень медленно и вкрадчиво поинтересовался мужчина и неторопливо двинулся в мою сторону. Его движения были тягучими и медленными, вот точно хищник, загоняющий добычу в ловушку.