Хищник цвета ночи (СИ)

Пока одна рука продолжала поглаживать лоно, другая накрыла грудь, задирая сорочку еще выше, и сжала чувствительное полушарие.

- Как же ты вкусно пахнешь, шаери. Ты меня с ума сводишь… Не могу больше ждать. Скажи, что хочешь меня… Скажи! - он требовал, злился и я едва не вскрикнула вновь, ощущая прикосновения его зубов.

- Ты… что?

Господи, он что обновил метку?

Страсть никуда не делась, как и желание, но сейчас самой главной эмоцией был шок. Я кубарем слетела с кровати, прижимая руку к шее, окрашивая пальцы в капельках крови. Хорошо хоть её было немного.

Он снова меня укусил. И ничему меня жизнь не учит.

- Н’Ери! - громким шепотом прорычала я.

- Иди сюда, - хищник призывно похлопал по матрасу рядом с собой, а глаза и без того жёлтые, вспыхнули яркой поволокой. Да такой сильной, что у меня во рту всё пересохло.

- Ты меня укусил!

Я отступила к двери и опустила взгляд ниже, прямо на обнажённую грудь. Главное сейчас не смотреть Н’Ери в глаза. Он же хищник, заманит и не отвертишься.

- Но тебе же понравилось.

Никогда не понимала садистско-мазохистские наклонности, плётки, ошейники и наручники, предпочитая классические отношения. До этого самого момента. А сейчас мысль об укусах вызвала новую дозу эндорфина в крови. Если бы не страх перед последствиями.

- Это не имеет значения!

- Уверена?

Поняв, что утащить меня в постель не удастся, Ник сел и одеяло медленно сползло вниз, вызывая новый приступ тахикардии.

- Ты спал голый?!

- Как будто это для тебя новость, - фыркнул он и взъерошил волосы.

- Не новость, конечно, - беспомощно пробормотала я, всеми силами пытаясь не смотреть на неприкрытые части тела. - Но ведь это я, то есть мы… Я хочу сказать… Чёрт, Ник, так же нельзя.

- Почему?

Глаза, к которым вернулся привычный зелёный цвет, были обманчиво невинными.

- Потому что это неприлично!

- Мы жених и невеста.

- Фиктивные!

- Давай сделаем настоящими. Я только за!

Ответить я не успела, неожиданно дверь за моей спиной заскрипела и открылась, являя на свет заспанное чудо в розовой пижаме.

- Тётя Вика, - потирая кулачками глазки, произнесла племяшка.

Этого времени хватило, чтобы Ник упал назад на кровать и прикрылся одеялом по самую шею, делая мне страшные глаза. Я ответила ему не менее выразительным взглядом:

«Какого чёрта ты не закрыл дверь?!»

«Я не думал, что к тебе тут входят без приглашения.»

Пробормотав под нос весьма нелестную умственную характеристику в адрес шефа, я присела на коленки и взглянула на малышку.

- Доброе утро, принцесса.

- Пливет.

Мила обхватила меня за шею и уткнулась носом в плечо.

- Ты чего не спишь?

- Плоснулась.

- Кошмар приснился? - я подняла племянницу и прижала к себе.

- Нет. Папа маму щекотал и лазбудил.

- Щеко… - недоумённо начала я и прикусила губу.

Ник в кровати громко хрюкнул и спрятал лицо в подушке.

- Да, щекотал, а мама охала.

Убью Дашку и Лёшку убью. Детский сад, честное слово. Другого времени не нашли, идиоты. Да еще рядом с ребёнком.

- Кушать хочешь? - я попыталась перевести разговор с опасной темы в другое русло.

- Хочу.

- Тогда подожди, сейчас я надену халат, и мы спустимся вниз, будем завтракать. Что ты хочешь?

Опустив её на пол, быстро подошла к креслу и схватила халат.

- Ладушки.

- Значит, будем делать ладушки, - завязав пояс, я поправила воротник, так, чтобы скрыть свежий укус (жаль волосы теперь короткие, придётся внизу искать лейкопластырь в аптечке), обула тапочки и вновь взяла Милу на руки. - А дядя Ник спустится потом. Да?

Ник насмешливо на меня глянул, потом на малышку и выдал:

- А пощекотать?

Молча продемонстрировав ему комбинацию из трёх пальцев, я вышла из комнаты.

Только спустившись вниз вспомнила незнакомое слово, произнесённое хищником в пылу страсти: шаери.

И что это такое?

Внизу уже хозяйничала мама. Она всегда вставала раньше всех, даже когда болела.

- Привет, - я поцеловала её в щеку и поудобнее перехватила Милку, которая завертелась, пытаясь разглядеть, что такого вкусного готовит бабушка.

- Ты чего так рано? Мила разбудила?

- Нет, сама встала, - прогоняя подступающий зевок, ответила ей. - Мы хотим оладушки.

- Сейчас сделаю, - тут же засуетилась мама, но я её перебила.

- Нет, я сама.

И вручила ей Милку.

Не то, чтобы я сильно любила готовить, с моим графиком работы это была непозволительная роскошь, но сам процесс всегда успокаивал и давал подумать, а сейчас этого так не хватало.

Я сама себя не узнавала в последние дни и это мне совершенно не нравилось. Будто невидимый кукловод дергал за ниточки, заставляя думать и делать вещи, которые раньше были противны.

Сколько раз я насмехалась над глянцевыми куколками Ника, которые преданно заглядывали ему в глаза, ловили каждую улыбку и таяли от любого прикосновения, как кошки, одурманенные валерьяной. И вот тебе, пожалуйста, сама стала такой же.

Нравилось ли мне это? Разумеется, нет. И с этим надо было что-то делать.

Через полчаса, оставив Милку уплетать пышные оладушки с клубничным вареньем, я, сжав кулаки, собрала остатки былой гордости и чести и отправилась наверх.