Хищники Аляски

Надо разбудить правителей в Вашингтоне. Обойдемся безо всякой политики, ибо на этом поприще Мак Намара сумеет объехать нас на кривой; однако несмотря на всю силу свою, он не сможет подкупить президента. В нашем распоряжении остался один заряд, и выстрел наш должен раздаться на берегах Потомака. Когда дядя Сэм вмешается в наше дело, мы можем рассчитывать на справедливость к нам, владельцам приисков. Поэтому пойдем на «Мидас» и постараемся захватить его. Иные из нас пострадают, но что же делать.

Затем он изложил план, изумивший слушателей своей дерзостью, и они понемногу повеселели. Они любили рискованные предприятия, так как все жители пустыни — игроки в душе. Смелость его привела их в энтузиазм.

— Что касается меня, — сказал он, — я желаю встать на самом опасном месте. Это мое право.

В наступившем молчании раздался голос Дэкстри:

— Ну, не молодец ли он, чертов сын!

— Мы пойдем с тобою, — хором заговорили золотоискатели.

Председатель прибавил:

— Пусть Гленистэр ведет нас. Я согласен.

— Надо поторапливаться, — сказал один. — Дорога дальняя, а грязь по самое колено.

— Мы и не подумаем идти пешком, — ответил Рой, — мы доедем поездом.

— Поездом? Каким же образом?

— А просто украдем его!

Дэкстри восторженно ухмыльнулся длинноногому товарищу, а Сленджак показал беззубые десны, отвечая:

— Он — молодчина!

Гленистэр вышел в сопровождении двух друзей, а остальные последовали за ним через полчаса.

«Бдительные» выходили молча, гуськом, медленно исчезали в темноте, так что скоро в старом складе не осталось никого.

В восточной части города другие люди терпеливо ждали за темными окнами, яростно заливаемыми дождем, терпеливо ждали приказаний высокого человека, стоявшего со сложенными на груди руками. Наверху же взад и вперед ходил несчастный старик, ломая руки, непрестанно выглядывая в темную ночь и бормоча имя дочери своей сестры.

Глава XIX. ДИНАМИТ.

Ранним вечером Черри Мэллот открыла свою дверь и увидела на ступенях Бронко Кида. Зная его характер, она не расспрашивала его, а молча дала ему раздеться. Смуглое лицо его было бледно, глаза имели страшно усталое выражение, вокруг губ образовались морщины, а руки не находили себе покоя; казалось, он переутомлен бессонницей или находится на грани истерики.

Сделав несколько бесцельных замечаний, он внезапно спросил:

— Ты любишь Роя Гленистэра?

Голос его прозвучал ревниво, и он внимательно наблюдал за нею, пока она откровенно отвечала:

— Да, Кид, люблю и всегда буду любить. Он единственный правдивый человек, встретившийся мне, и я не стыжусь своих чувств.

Он долго глядел на нее, затем быстро заговорил, не давая ей возможности прервать его.

— Я давно уже сдерживаюсь, потому что не умею говорить как следует. Это мой последний шанс, и я хочу воспользоваться им. Я люблю тебя с самого первого дня нашей встречи в Даусоне, и не такой любовью, какую можно было бы предполагать в человеке, как я, но такою, какая нужна женщине. Я никогда не сознавался в том. К чему? Ведь тот предупредил меня. Я давно бы бросил играть, но ты была здесь, и я продолжал быть игроком и ни на что не годным человеком. Я решил было уступить ему тебя, не случись одна вещь месяца два тому назад: теперь же мне придется посчитаться с ним. Это не относится к тебе, и я даже не могу говорить об этом. Я сделался хищным волком, таящимся в темных переулках и поджидающим добычу, как разбойник. Я пытался убить его — вчера еще пытался, — но, но я когда-то был порядочным человеком, когда-то, еще до карточной игры. Теперь же он знает, что его ожидает, знает, что один из нас должен погибнуть. Мне надо было сказать тебе все это, пока один из нас не будет убит.

— Ты говоришь, как безумный, Кид, — ответила она. — Оставь его в покое. У него и так много горя. Я никогда не предполагала, что ты любишь меня. Что за путаница! Ты любишь меня, я — его, он любит эту девушку, а она любит мошенника. Не довольно ли и этого, без твоих ужасных намерений. Кроме того, ты выбрал плохой момент для разговора. Я с ума схожу сегодня. В воздухе чувствуется что-то страшное…

— Мне все-таки придется убить его, — упрямо шептал Кид, не поддаваясь ни на какие ее уговоры.

Наконец она гневно напустилась на него:

— Ты говоришь, что любишь меня. Ну, докажи мне. Я знаю тебя и понимаю, чем может кончиться эта вражда. Откажись от нее, и я выйду за тебя замуж.

Игрок медленно встал на ноги.

— Ты любишь его, да? — Он болезненно содрогнулся. — Я не хотел бы таким образом жениться на тебе. Нет…

Она горько рассмеялась.

— Понимаю. Понятно, ты не хочешь. С моей стороны глупо было предлагать это такому человеку. Ну, все равно, пойду на то, что ты хочешь, если ты за этим пришел. Я хотела бросить эту жизнь и жить иначе, но вижу, что из этого ничего не выйдет. Я заплачу. Я знаю, как ты безжалостен и что цена невысока. Возьми меня, а о свадьбе я больше говорить не буду. Я останусь здесь ради него.