Хищники Дня и Ночи

Перувак засуетился, отложил дубину, торопливо распахнул ворота. Таклан схватился за упряжь и повел тарвулов во двор. Чаглави не знал, что ему делать, и решил следовать повсюду за колдуном. Во дворе Джеремия спрыгнул на землю, Ночной – тоже. Дворик оказался тесным, со всех сторон окруженным постройками. Большей частью – сараями без окон, зато с массивными крепкими дверями. Склады представительства, догадался Чаглави. Дом Перувака, двухэтажный, как и все здания города, выходил окнами во двор – должно быть, здесь хотя бы часть дня держалась тень. Вероятно, обычная планировка в этих местах.

Хозяин стал звать дорогих гостей в дом, поужинать, поговорить, как полагается.

– Благодарю, – равнодушным тоном отозвался Свифт. – Мы переночуем где-нибудь здесь, во дворе, не станем тебя стеснять. Да и ужинать не будем. Мы тебе благодарны за гостеприимство, не подумай зря. Однако устали мы с помощником, ляжем спать – да завтра с рассветом дальше двинемся.

– Ты гостям дай чего полегче пожевать, – встрял Таклан, – я их в пути кормил, они не голодные. С собой нам лучше собери еды, а сейчас мне с тобой потолковать надо серьезно, я из Замка тебе аккумуляторов привез, зеркала, вышитые плащи.

Перувак пытался протестовать, ему не понравилось, что другой агент становится между ним и гостями из Замка, но Свифт принял сторону старика, и хозяину пришлось сдаться. Чаглави на боковую не хотел, ночь была его временем, к тому же он выспался в пути, но послушно поплелся в сарай, где Перувак приготовил гостям ложа – лишь бы поменьше общаться с местным агентом.

Угощение у Перувака было прежнее – соржевые лепешки да мясо. Правда, лепешки были свежие, а мясо – вареное в специях и такое острое на вкус, что его хотелось немедленно запить. Из напитков оказался только травяной настой, приторный, невкусный. Поэтому Чаглави предпочел воду. Привкус у здешней воды был непривычный, но юноша не стал ничего говорить, чтобы не возбуждать подозрений.

Свифт равнодушно сжевал предложенное угощение и улегся на топчан, набитый чем-то жестким. Чаглави спать не хотелось, но нужно было изображать утомленного путника, так что юноша расположился рядом со спутником. Дыхание Джеремии было ровным и спокойным – похоже, колдун сразу заснул, а Ночному никак не удавалось забыться. Он то укрывался накидкой, то снова отбрасывал пропахшую потом жесткую ткань.

Из-за неплотно прикрытой двери доносились голоса – агенты препирались во дворе, снова и снова пересчитывая волшебные аккумуляторы в ящиках. Щель между дверью и косяком освещалась неровными красными сполохами. Местные боятся темноты, но в их лампах горит скверный жир тех зверей, которые живут при дневном свете. Хорошее масло производят шерваны, которые боятся солнца. Они живут в темноте, но дают хорошее масло, при помощи которого можно разогнать темноту, – эта мысль настолько поразила сонного Чаглави, что он уснул.

* * *

Утром здесь оказалось холодно. Чаглави проснулся оттого, что замерз. Свифта рядом не было, колдун куда-то ушел. Юноша встал и, ежась, выглянул из сарая. Небо – серое, цвета дорожной пыли. Должно быть, солнце еще не встало, но его лучи, отражаясь от южного склона великих гор, уже осветили равнину.

Тарвулы мерно жевали, Таклан прохаживался вокруг и распутывал упряжь. Скрипнула дверь, из дома, почесываясь, вышел Перувак. Бармутский агент при дневном свете показался Ночному еще неприятней – весь перекошенный, с неправильными чертами лица и тощий, немужественный. Его худоба была дряблая и обвисшая – совсем не такая, как у Свифта.

Перувак неторопливо подошел к Таклану и что-то стал нашептывать. Рядом с Чаглави тут же оказался Джеремия – сунул широкую шляпу. Юноша поспешно нахлобучил головной убор, чтобы скрыть глаза от Перувака, пока тот не обратил внимания на непривычные черты постояльца.

– Сейчас выезжаем, – громко объявил колдун. – Поедим уже в дороге.

– Куда вы в такую рань, – затянул Перувак, – посидели бы, поели спокойно… Да и стража еще не отперла, ворота закрыты. Бейрахи в округе, погодите, пусть солнце поднимется…

– Ничего, пока мы к воротам доберемся, как раз отопрут, – заверил хозяина Джеремия. – Едем!

Таклан сноровисто опутал ремнями тарвулов, подогнал послушных зверей к телеге и запряг.

Перувак распахнул ворота, Чаглави, отворачиваясь от него, забрался в кузов и присел между ящиков. Свифт пристроился рядом, Таклан прикрикнул на тарвулов – поехали!

Телега медленно выкатилась в узкий проход, свернула на улицу. Ехали той же дорогой, что и вчера, через мост. На улицах стояла тишина, даже крайваков под мостом было не слыхать, хотя эти твари любят подобные местечки. Возможно, в Бармуте вода такая грязная, что даже крайваки в ней не выживают. А может, их всех переловили и сожрали. Если местные едят такую нечистую пищу, как мясо газлона, то и крайваком не побрезгуют.