Хищники Дня и Ночи

Луми, как обычно, занялся огромным боевым артефактом, принялся заботливо отирать блестящие бока и подкручивать кругленькие штучки на поверхности магического оружия. Другие чародеи расплели паутину жил, тянувшихся к поляризатору, и стали укладывать аккумуляторы в черные футляры. Чародей, интересовавшийся планами Андараха, занялся треножником.

Пока старшие колдуны обсуждали судьбу пленника, младшие скрутили Чаглави руки за спиной и заткнули рот скрученной в жгут тряпкой. Рану в плече залили вонючей дрянью и обмотали тонкой белой пленкой. А может, жидкость застыла и стянула кожу… у колдунов много хитрых штучек. Чаглави не думал о ноющем плече, он корил себя: подвел всех, подвел короля, подвел Дземдара, родичей, соратников… Ведь мог же прыгнуть, ударить, рубануть мечом, мог помешать колдунам… Что там сейчас, на поле? Небо стало куда светлей, скоро солнце начнет жечь мягкие бока шерванов… Снизу доносятся вопли – слабые, далекие. Что они означают?

Молодой колдун, то и дело шумно втягивая влагу разбитым носом, перевернул Чаглави и быстро связал ноги, потом оглянулся – не глядит ли Андарах? Толстый маг, должно быть, не глядел. Поэтому мальчишка дважды врезал пленнику под ребра и уж после отступил. Чаглави попытался приподняться, но его положили так, что он не мог увидеть, как идет битва. Тогда Ночной повернулся, чтобы наблюдать за Андарахом.

Тот замер, только глаза двигались вправо-влево. Чаглави заметил, что лысина толстяка поблескивает – значит, солнечный свет стал ярким…

Андарах вскинул толстый ствол оружия на плечо, Чаглави дернулся и замычал из-под кляпа… Но колдун пока что не стал применять боевую магию, он только глядел в черную трубку, укрепленную на стволе и позволяющую разглядывать далекое. Чаглави уронил голову и закрыл глаза. Пришлось закрыть – иначе мальчишка-колдун с окровавленным лицом, что глядит на пленника, может увидеть слезы.

* * *

Дневных было слишком много, чтобы с ними удалось быстро расправиться даже всем шерванам Маршаты. Сквозь дыры в почве, пробуравленные землеройными червями, выбрались гиганты – водяные, вытащили на поверхность трясущиеся желеобразные телеса, продрались, выворачивая громадные пласты слежавшегося грунта… Следом сплошным чавкающим, хлюпающим и колышущимся потоком хлынули шерваны поменьше. Твари скользили и извивались под ногами людей, который пытались удрать от гигантских чудищ, исторгали продукты жизнедеятельности, ворочались, сплетались… Дневные спотыкались, падали, проваливались в ямы и трещины, которые разверзались посреди тверди, крики глохли в потоке шерванов, неудержимо извергающемся из недр…

Большие шерваны, управляемые погонщиками, смело атаковали толпу Дневных, те отбивались или разбегались – и то и другое безуспешно. Гиганты вздымались к тусклому небу и обрушивались на Дневных, ломая тонкие копья, сминая и облепляя воинов колышущейся слизью. Упавших тут же захлестывала масса червей помельче – давили, мяли, падальщики поливали жгучим соком… Над полем стоял многоголосый вой.

К тому времени, когда Андарах Луми отключил поляризатор, несколько тысяч Дневных уже были мертвы либо подмяты шевелящимся ковром мелких шерванов и умирали. Оставшиеся на ногах – их по-прежнему насчитывалось больше десяти тысяч – метались по полю, стараясь удалиться хотя бы от самых крупных зверей Ночи. Воины тыкали копьями в колышущиеся туши и орали от страха, когда сознавали, что оружие не может повредить мягким телам чудовищ Ночи.

Ужас и растерянность охватили южан, так что они не сразу поняли, что солнечный свет возвращается. Зато жгучие лучи ощутили шерваны. Сперва мелкие – забеспокоились, стали вертеться на месте, кто умел – пытались уйти под землю, отыскать ямы или трещины, спрятаться, затаиться. Крупные, которых понукали погонщики Ночные, продолжали преследовать бегущих, свертывались в кольца, затем, стремительно распрямляясь, бросались туда, где Дневные толпились гуще. Движения и позы гигантов казались невероятными, раздувшиеся черви неестественно изгибались, и хотя каждое движение чудовища бывало неторопливым, при их размерах всякий рывок оборачивался гибелью и увечьем десятков Дневных.

Наконец солнце стало настолько ярким, что великаны ощутили боль, которая пересилила привычку подчиняться погонщикам. Звери стали метаться еще более беспорядочно, от них повалил густой туман. Теперь и управлявшие ими Ночные сообразили, какая опасность грозит питомцам. То тут, то там великаны, выворачивая замысловатые петли, вонзались в развороченный грунт. Проделанные ими каналы, по которым шерваны вышли на поверхность, осыпались, исчезли, их завалили горы тел людей и обожженных мелких червей. Шерваны пытались уйти в подземные каналы и не находили путей.