Хищница

Уинтер подчинился. В полной тишине раннего утра щелчки наручников прозвучали, как выстрелы.

– Туже.

Он сильнее затянул браслет, и холодная сталь вонзилась ему в кожу. Она включила тусклую прикроватную лампу и выключила фонарь. На ней была та же самая кожаная куртка, в которой она была в кафе, и те же самые кроссовки. Уинтер кинул взгляд на тумбочку. Там лежал его мобильный и часы – так близко, что до них можно было дотянуться. Было почти полчетвертого утра. Его взгляд не остался незамеченным, и она сдвинула телефон подальше к дальнему краю тумбочки.

Подвинув стул к кровати, блондинка села, скрестила ноги и подалась вперед. Она была так близко, что Уинтер улавливал все исходящие от нее запахи: дезодорант, мыло, шампунь и кондиционер для белья сочетались в нежном цветочно-фруктовом аромате. Он мог бы протянуть руку и дотронуться до ее белоснежной кожи, рассмотреть ее зрачки, удостовериться, что она снова в цветных линзах и в парике. И да, она была болезненно худая.

– О чем думаешь?

– Думаю, тебе стоит убрать пистолет. Все равно ты им не воспользуешься.

– Ты так уверен?

– Уверен. Я часть игры, в которую ты играешь. Убьешь меня – игра закончится.

Она прицелилась, поставив палец на курок. Левой рукой она поддерживала правую – верный признак того, что она умела обращаться с оружием. Хотя это было излишне. Даже если бы она держала пистолет кое-как и не целилась столь тщательно, с такого близкого расстояния промахнуться было невозможно. По ее лицу и глазам ничего нельзя было понять, и Уинтер уже начал переживать, не переиграл ли он со своей самоуверенностью.

– Ты не выстрелишь, – несмотря на свои сомнения, повторил он.

– Бах, бах, – прошептала она и, засмеявшись, опустила пистолет на колени. – Ну что, как продвигается твое расследование?

– Убийца – Нельсон Прайс. Он оставил отпечатки везде, где только можно, плюс его видели свидетели.

– Но?

– Ты и так все знаешь, ведь ты была на месте преступления. Ты – Амелия Прайс, сестра Нельсона, так?

Почти целую минуту она просто сидела и молчала. Рассматривала его, а он – ее. Глаза Уинтера уже адаптировались к освещению, и он видел ее гораздо лучше, чем раньше. Брови у нее были намного темнее парика, зубы немного кривые. Она хотела казаться расслабленной и непринужденной, как будто все происходящее давалось ей легко и просто, но он видел, как напряжены ее лицо и плечи.

– Хочешь впечатлить меня, – наконец прервала она затянувшуюся тишину. – Тебе кажется, что ты каждый раз куда-то приезжаешь, успешно расследуешь преступление и все тебе аплодируют. Ну так знай, на меня ты никакого впечатления не произвел.

– Но ведь я прав.

– Да, ты прав.

– Это ведь ты накрыла на стол после того, как Нельсон убил Ридов?

– Да, я поиграла в мамочку, – сказала она.

– Зачем?

– А что, обязательно нужна причина?

– На мой взгляд, да.

– И в чем моя причина?

Уинтер замолчал и начал думать.

– Риды уже были мертвы, так что сервировка стола никак не влияла на исход. Скрыться она тоже тебе никак не помогла. Можно предположить, что ты хотела сбить с толку копов и вообще запутать следы, но не думаю. Здешняя полиция не настолько искушена.

Амелия кивнула, ожидая продолжения.

– Значит, это было сделано с какой-то символической целью. За столом было четыре места, это тоже символично. Почему именно четыре, а не три, не пять, не шесть? – Уинтер подумал пару мгновений и замотал головой. – Нет, не этот вопрос нужно задавать. Для кого был накрыт этот стол?

Амелия сидела с абсолютно нейтральным выражением лица.

– В твоей семье ужин был важной составляющей дня, так? Отец хотел, чтобы соблюдался определенный ритуал, и он заставлял всех вас играть свои роли. Могу предположить, что тебе разрешалось говорить только тогда, когда к тебе обращались. Да?

Когда стало очевидно, что ответа не будет, он продолжил:

– Он заставлял вас наряжаться к ужину? Сидеть прямо?

– Нет, ты ошибаешься.

– Мы же оба знаем, что я прав.

Амелия взяла пистолет и направила его в голову Уинтера.

– Ты ошибаешься.

– Хорошо, я ошибаюсь.

Он посмотрел на пистолет и сместил фокус зрения так, чтобы видеть Амелию. Она сделала несколько глубоких вдохов, и стало очевидно, что кризис позади. Она все еще целилась в него, но он почувствовал, что опасность миновала. Ему нужно было разговорить ее, выведать у нее все что можно. Чем больше она скажет, тем больше он узнает. В голове у него роились вопросы. Но ему нужен был всего один, отвечая на который она могла бы продемонстрировать свой ум.

– Расскажи мне про папку.

– Какую папку?

– Которую ты выкрала из полиции, папку по убийству Ридов. Зачем, кстати?

– А сам ты как думаешь? В конце концов, ты же у нас супердетектив. Ты должен знать ответы на все вопросы.

– Ты выкрала ее, потому что не хочешь, чтобы я ее увидел. Ты хочешь максимально усложнить мне задачу.

– Ну не весь же мир вокруг тебя вертится, Джефферсон. Давай, попытка номер два.

– Ну тогда не знаю, – покачал головой Уинтер.

– Как же, наверное, трудно тебе это признать.

– Почему ты убила Омара Харрака?

– Кого? – спросила она, наморщив лоб. – Ты имеешь в виду того повара?

Уинтер кивнул.