Хищницы

Алексей Суворин при встрече советовал Владимиру Ивановичу обратиться к прокурору, Ковалевский сомневался: «Пойдет сплетня, вывалят массу грязи. Всего лучше, если б она созналась». На неформальном совещании с единомышленниками постановили: Ковалевский должен уговорить Шабельскую решить дело миром. Ковалевский пытался сам договориться с Шабельской. Она признает вину, он оплатит подложные векселя, и антрепренерша избавит себя от суда и заключения. На стороне Ковалевского выступили оба брата Шабельской и их жены. Да и сам Суворин пытался образумить бывшую подругу.

Из письма Суворина к Шабельской: «Когда я говорил с вами… чтоб вы сознались, вы стояли на своем и были не интересны и не убедительны. Вы непременно хотели показаться совершенно чистой».

Но Шабельская встала на тропу войны: не только не собиралась сознаваться, наоборот – громко заявляла о собственной невиновности и старалась придать делу максимальную огласку.

Между тем, и помимо тяжбы с Шабельской неприятностей у Владимира Ивановича хватало. Ради женитьбы на Иловайской Ковалевский развелся с женой, в качестве причины выставив ее неверность. При этом он дал консистории клятву под присягой, что никогда не нарушал супружеского долга. Жена обвинила Ковалевского во лжи и клятвопреступлении, в том, что тот намеревается ее ограбить, хочет отобрать подаренное ей имение стоимостью 160 тысяч рублей (причем оплатил его Людвиг Нобель).

Ковалевский умоляет Суворина: «Очень и очень прошу вас не допускать на столбцах вашей газеты что-либо по отношению ко мне. Мне было бы это крайне тяжко по семейным обстоятельствам».

Но в Петербурге и Москве хватало изданий и без суворинского «Нового времени». Дела Ковалевского вскоре совершенно расстроились, не без помощи его бывшей «звездочки» Елизаветы Александровны.

Шабельская понимает: лучшая тактика – информационная война. Она забрасывает письмами газеты: Ковалевский предал сначала жену, а потом и ее, завязав роман с Майей Иловайской. «“Сподвижники” новой любовницы Ковалевского, – пишет Шабельская, – и разорили ее театр, чтобы избавиться от “влиятельной” конкурентки». Елизавета Александровна со свойственной ей экспрессивностью заявляет: «Надо мною было совершено нравственное насилие».

Совсем скоро Иловайская, и правда, стала законной женой Владимира Ковалевского. Майя родила ему сына. Эта история – очень на руку Шабельской. Успокаиваться «обиженная» актриса и не думает. Начинается главный спектакль ее жизни.

Ковалевский в непростом положении. При русском дворе борются две партии. Одну возглавляет Сергей Витте, министр финансов. Это люди дела, которым Россия обязана подъемом 1890-х, крепким рублем и строительством великой Сибирской железной дороги. К этой партии принадлежит и Владимир Ковалевский. И он, и Витте появились в правительстве при Александре III.

Новому царю, Николаю II, эти люди в тягость, они давят на него своим авторитетом, дерзают оспаривать его решения. И молодой государыне это неприятно, они заслоняют ее Ники. Естественно, что у партии Витте быстро появляются враги, желающие заменить ее в правительстве. Скандальное поведение Шабельской, содержанки Ковалевского, дает им дополнительные поводы.

И Владимиру Ивановичу Ковалевскому, и его начальнику и покровителю Сергею Витте, история со скандальным разводом и векселями Шабельской наносит страшный удар. Как и боялся Ковалевский, следствие по делу Шабельской вызвало политический скандал. Министр внутренних дел России Плеве настоятельно советует Владимиру Ивановичу выйти в отставку. Ковалевский безропотно соглашается. В ноябре 1902 года Владимир Ковалевский уходит в отставку, в августе 1903-го Витте перемещают на малозначащий пост председателя Комитета министров.

Это – первое триумфальное появление Елизаветы Шабельской на политической сцене России.

Слухи о причинах отставки Ковалевского и опалы Витте расползаются по столице. Пресса не может пройти мимо такого скандала. По Петербургу шепчут: Ковалевский подписывал бланки, находясь под гипнотическим воздействием любовника Шабельской Алексея Борка. Владимир Иванович понимает: и теперь, когда он в отставке, «замять» историю не удастся.

Коммерческий суд и арест

Итак, дело дошло до коммерческого суда (по-нашему – арбитража). О происхождении передаточных записей на бланках была спрошена Елизавета Александровна. Она призналась: для того чтобы погасить театральные долги, она, и правда, использовала бланки Ковалевского, в которые сама вписывала разные суммы. Но бывший любовник лично передал ей эти бланки на случай «разных неприятностей». Он гарантировал ей оплату всех займов, которые она осуществляла в банках и у частных лиц. И до 1902 года всегда оплачивал векселя.

– Два или три таких бланка я не представила к учету и храню у себя.

– Для какой цели?

– Чтобы уличить Ковалевского, если он заявит о подложности векселей, и представить эти бланки для экспертизы.