Хищные твари. Охота начинается

Не говоря ни слова, отец Олуфеми быстрым шагом подошел к ней, оставив их у двери. Если он и опасался ее содержимого, то ничем этого не выдал, снова повернувшись к ним:

– Повторите главу третью, стих тринадцать из Книги Шести. Несколько секунд ум Экона оставался пугающе пустым, а затем заученные слова слетели с губ.

– «Благородный муж воздает честь Шестерым с каждым своим вдохом, – произнес он одновременно с Фахимом и Шомари. – Он прославляет их непрестанно словами своего языка, мыслями своего ума и делами своего тела столько, сколько ему доведется прожить среди богобоязненных людей».

Отец Олуфеми кивнул:

– Посвященный воин, истинный Сын Шести, должен всегда быть послушным. Он должен отвечать только перед шестью богами и богинями нашей веры и перед теми, через кого они говорят. Понимаете ли вы это, претенденты?

– Да, отец, – хором ответили они.

– А вы понимаете, – отец Олуфеми взглянул на Экона, – что, если вам приказывают действовать во имя Шести, вы всегда должны подчиняться, не медля и не сомневаясь?

Экону показалось, будто он стоит на краю, готовясь прыгнуть в неведомую бездну. Он взглянул на странную шевелящуюся корзину, а затем ответил:

– Да, отец.

– Тогда вы готовы.

Не говоря больше ни слова, отец Олуфеми наклонился и поднял крышку корзины. Послышался тихий звук, шорох. Он жестом пригласил их подойти поближе. С каждым движением Экон все сильнее ощущал неправильность происходящего, нарастающее желание сбежать, но он заставлял ноги делать шаг за шагом, пока не оказался в нескольких десятках сантиметров от отца Олуфеми. Но когда он увидел, что в корзине, его кровь похолодела.

Золотисто-коричневые змеи сплелись в узел, извиваясь и свиваясь в неразделимой массе. Они не шипели и будто не замечали, что на них смотрят, но по рукам Экона все равно пробежали мурашки. Было невозможно разобрать, где кончается одна змея и начинается другая. Его пальцы барабанили, пытаясь найти ритм.

Слишком много. Не сосчитать. Не сосчитать.

Новая волна тревоги поднялась к горлу, и он обнаружил, что не может ее проглотить. Он мало знал о змеях, но был почти уверен, что этих знает. Поверх их переплетенных тел лежали три розоватых кусочка пергамента, которые опускались и поднимались в такт движениям. На каждом из них было что-то написано, но он стоял слишком далеко, чтобы прочитать.

По крайней мере, их три – хорошее число.

Шомари шагнул вперед первым, потянувшись к рогатке, висящей на поясе, но отец Олуфеми удивительно быстро остановил его руку:

– Нет.

Глаза Шомари расширились от удивления, но отец Олуфеми заговорил, предупредив его вопрос.

– Это восточные черные мамбы, – пояснил он. – Их здесь шесть, каждая из них представляет бога или богиню. Они посвящены этому храму, и им нельзя причинять вред.

Экон напрягся. Ему не нравилось, к чему все идет. Отец Олуфеми сказал, что змей шесть, но он не мог различить их, а значит, не мог посчитать. И это пугало его до глубины души. Все инстинкты призывали его убежать или, по крайней мере, отойти подальше, но он не мог пошевелиться.

– Сын Шести – муж, идущий путем веры и стойкости, – продолжал отец Олуфеми. – Сегодня ваши вера и стойкость подвергнутся испытанию. На кусках пергамента, лежащих в этой корзине, написаны ваши фамилии. – Он указал на них. – Для вашего последнего обряда вам нужно забрать свое имя так, чтобы вас не укусили змеи. В порядке алфавита, по фамилии.

По шее Экона заскользили новые капельки пота, и дело было не в том, что в тесной комнате стояла удушающая жара. Он в панике пытался вспомнить все, что знает о черных мамбах. Считалось, что это самые ядовитые змеи на континентах: одного укуса достаточно, чтобы убить человека за несколько минут. Судя по тому немногому, что он о них читал, они не были особенно агрессивными по своей природе, но если их спровоцировать… Он посмотрел на других претендентов. Ноздри Фахима раздувались, он тяжело вдыхал и выдыхал через нос. У Шомари расширились зрачки. Оба заметно дрожали. Словно дожидалась этого момента, одна из змей немного подняла голову, высунула ее из корзины и с любопытством посмотрела на них. Она открыла сине-черный рот, и в тусклом свете на клыках блеснул яд. Экон застыл.

– Претендент Адебайо, – произнес отец Олуфеми. – Приступайте.

Экон смотрел, как Фахим медленно подошел к корзине, дрожа с головы до ног. Он начал наклоняться, а затем, словно решив, что это не самое удачное решение, опустился на колени. Змеи повернулись к нему – шесть пар блестящих черных глаз выжидательно следили за ним. Фахим протянул руку, но тут же отдернул ее, когда одна из змей зашипела. Отец Олуфеми покачал головой.