Хищные звери леса

Надо заметить, что в питании наша героиня совершенно неразборчива и ест почти все, причем никогда не страдает отсутствием аппетита. С весны усиленно ищет птичьи гнезда и разоряет их, рыщет в поисках новорожденных телят, ягнят, щенят, позже, летом, ест ягоду, орехи. Любит мышей и полевок, при случае ловит змей, ящериц, лягушек, рыбу.

Интересно, что почти все добытые охотниками росомахи оказываются жирными.

Активность росомахи к определенному времени суток не приурочена: когда надо — бежит, когда хочет — отдыхает. Лежки устраивает, где придется — под корнем вывернутого из земли дерева, на бугре или камне, в дупле, а то и просто на снегу. По пути тщательно обследует все места, где можно найти поживу: коряги, дупла, норы, валежины, даже гнезда на деревьях. Любит ходить по следам крупных хищников и человека, надеясь найти что-нибудь оставшееся от них и нужное для себя, причем идет и по следу, и в пяту, и по лыжне ходит, и по колее вездехода. Риск? Нет. Просто она при всей своей смелости еще и осторожна и знает, когда, где и как ходить.

Жизнь росомах до сих пор изучена слабо, особенно биология ее размножения. Известно, что гон у них проходит в промежутке с апреля по июль и надолго растянут. Может быть, потому, что очень непросто этим редким скитальцам встретиться. Беременность — с продолжительной латентной стадией. Перед родами самка устраивает логово где-нибудь в пещере, под корнями деревьев, в россыпях камней, а то и просто в толще снежных наносов. Дети рождаются в феврале или марте. В логово ведет одна или две норы, причем их длина в снегу иной раз достигает 3–4 десятков метров. Гнездо устлано кое-как — будущий бродяга должен привыкать к тяготам с первых дней своего существования.

В помете обычно 2 или 3 щенка, очень редко 4. Они слепые, беспомощные, неказистые, а весят всего от 70 до 100 граммов. В месяц прозревают и "тянут" уже на полкилограмма, а в 3 месяца хорошо развиты, подвижны, внешне напоминают мать, только весят еще пока около 3 килограммов. С середины лета выводок покидает логово и семья начинает кочевую жизнь, мать старательно учит своих детей жить строго по-росомашьи. К осени молодняк становится самостоятельным, но полная зрелость наступает лишь в 2 года.

Распространены рассказы о том, что росомаха систематически грабит охотников в тайге. Есть, конечно, за ней такой грех: что плохо лежит — утащит; мясо, например, с лабаза, попавшегося зверька из капкана, продукты с таежного склада. Верх шкодливости росомахи — "обследование" самоловов на охотничьих тропах: ловушки разоряет, приманку съедает. Промысловый люд за такие проделки росомаху ненавидит, за этим зверем издавна укоренилось определение "пакостный хищник", и его уничтожали в течение круглого года без всяких ограничений, а в ряде мест за это даже премии выплачивали.

Однако проделки росомахи, о которых мы рассказали, чрезвычайно редки. Я, например, бываю в тайге подолгу и росомашьи следы встречаю часто, а грабежа со стороны зверя не наблюдал. Бывало подходил он и к избушке, и к складам, и на охотничью тропу вставал, но мародерством не занимался. Вообще старался подальше от человека держаться. Бурый медведь гораздо чаще совершает подобные поступки, но ведь не уничтожают же его за это.

В последние годы гонения на росомаху прекратились — люди оценили приносимую ею пользу, да и лучше узнали хищника. Оценили силу, неутомимость, бесстрашие зверя — ни перед тигром, ни перед медведем не спасует, но и кровь зря не льет, по выражению Ю. П. Язана.

Кроме того, за живую росомаху на международном рынке зоопарки платят 250 долларов — очень редка она в неволе, потому что редка вообще. Шкуру ее тоже высоко оценивают: 70-100 долларов — дороже собольей. У росомашьего меха есть свои достоинства: он груб и лохмат, но очень прочен, а главное — это единственный мех, который зимой не индевеет и не смерзается, за что особенно ценится у народов Севера.

Пойманные в раннем возрасте, росомахи легко приручаются, привязываются к человеку, вырастают милыми, чистоплотными, неприхотливыми и послушными. Очень потешными.

…Старый охотник рассказывал мне: "Иду по путику, и вдруг впереди потянулись свежие росомашьи следы. Собака тут же умчалась по ним. Подошла гостья к кулемке, потопталась, полезла за крылом рябчика, но когда бревнышком стукнуло по лапе, выдернула ее и попрыгала по моей тропе дальше. И тут слышу — собака залаяла. Зло так, настырно, как по крупному зверю. Ну, — соображаю, — дай бог ноги на помощь другу.