Хитман

С выставки игрушек я пролетел через всю Америку в Лас - Вегас, где должен был участвовать в Nitro Grill. В моей сумке лежало несколько фигурок Хитмана, и время от времени они издавали крик " Ай ! ", что привлекло немало удивленных взглядов в мою сторону во время перелета. После Nitro Grill я собрался лететь домой, но когда самолет оказался в воздухе, объявили, что все рейсы задерживаются ; я понял, что не успею сделать пересадку в Солт - Лейк - Сити. Меня словно били молотом по мозгам ; каждый раз, когда я выглядывал в иллюминатор на облака, я думал о рае и Оуэне. Вскоре я представил, как он лежит на матах, словно умирающая пташка, ударившаяся о лобовое стекло автомобиля. Я подумал: " Я должен добраться домой, Оуэн ". И в то же мгновение женщина упала в проходе рядом со мной, и стюардесса принялась бороться за ее жизнь. " Мы ее теряем ", - крикнула она другой стюардессе. В Солт - Лейк - Сити очистили полосу, чтобы мы смогли приземлиться, женщину приняла бригада скорой помощи, а я бросился бежать по терминалу и миновал двери моего самолета за секунду до их закрытия.

Та ночь стала смесью разочарования и чуда. В ту ночь мне приснился очень эмоциональный и реальный сон про Оуэна, в котором он разбудил меня после глубокого сна. Он стоял со слезами на глазах и злился. " Чего стоит жизнь ? - говорил он. - Так вот сколько я стою ? Убили меня нафиг и оценили в 36 миллионов долларов ? Всего - то ? " Я ответил: " Оуэн, дело не в деньгах. Ты это знаешь ". Он гневался на Элли и Диану, и я не знал, как успокоить его, когда огромные слезы медленно катились по его щекам. Этот сон преследовал меня довольно часто, но я никому о нем не рассказывал. Но я не удивился, когда на следующий день Марта рассказала мне, что она была готова пойти на соглашение с юристами Винса за 32 млн. долларов - эта цифра была так близка к моему сну, что я здорово испугался. С тех пор мне не снились сны об Оуэне.

Я все ждал, когда головная боль спадет и я смогу вернуться к обычной жизни, но каждый раз доктор М говорил мне, что потребуется еще некоторое время. Когда я сказал ему, что не могу нащупать дыру в шее, он попросил меня лечь на кушетку и расслабиться. После этого он засунул палец на дюйм в мою шею.

Я сказал, что часто плачу, и спросил, нормально ли это, что даже реклама крема для бритья заставляет меня плакать. Он посмотрел мне в глаза и сказал: " Ведь вы же сейчас разреветесь, не правда ли ? " Я смахнул слезы, думая: " Что же со мной не так ? "

Он сказал, что все это следствия моего сотрясения: мой мозг - это своеобразные шестиугольники на футбольном мяче, а шестиугольник, который отвечает за радость, был поражен. Он назначил мне различные тесты с участием специалистов с мировыми именами в Торонто и Монреале и даже отправил меня к психологу. Я старался вести расслабленный образ жизни, но любые простые вещи, например: перенос пакетов с продуктами, завязывание шнурков или распрямление спины во время езды за рулем - только усиливали непрекращающуюся головную боль. Мясо было на вкус, как резина, и я не чувствовал влечения к женщинам. Я боялся, что не смогу восстановиться.

Я навещал родителей через день и каждый раз начинал спорить с Элли о Survivor Series. Диана присоединялась к спору, кричала и обвиняла меня в нежелании проиграть пояс Шону Майклзу. Диана, Элли и даже Брюс возненавидели документальный фильм Пола Джея, который уже посмотрели по всему миру и где я был представлен, как канадский герой: люди вне мира рестлинга стали уважать меня за то, что я стоял за свои идеалы.

Элли оставила мне голосовое сообщение, требуя рассказать ей, какие варианты есть у моих родителей и почему все должно идти так, как идет. Я даже не мог понять, что она имела в виду и почему она звонила мне по поводу иска, когда родители и Марта принимали все решения на эту тему. В сообщении Элли говорила, что она не обижается на меня и что они с Дианой не сделали ничего плохого. Но правда, хоть никто этого еще не знал, состояла в том, что они уже давно отправили Джерри МакДивитту из WWF факс с копией материалов дела Гарри Робба, которые мама забыла на столе. Все время я всего лишь просил Элли и Диану воздержаться от комментариев по делу Оуэна, пока мы не узнаем всей правды. Я повторял: " Делайте то, о чем вас попросил бы сам Оуэн ", - но они не слушали. Я понимал, что наши споры приведут в конечном итоге к распаду семьи Хартов, и думал, что Винс, наверняка, смеется, как легко ему удалось настроить членов семьи друг против друга.

В следующие несколько месяцев единственной радостью для меня были поездки с родителями на матчи Хитмен, который шли первыми в Западной хоккейной лиге ( WHL) и нацелились на выигрыш Мемориального кубка. Впервые после смерти Оуэна я видел отца счастливым, когда Хитмен победили в овертайме - отец вскочил на ноги и принялся искренне радоваться и аплодировать.

Однажды Стю спросил меня, при каких условиях я смогу помириться с Элли и Дианой. Возможно, мой ответ был эгоистичным, но я потряс головой и печально сказал ему: " Из уважения к Оуэну, я не смогу ".