Хитон погибшего на кресте

Попытка не дала результата, и прокуратор услышал в ответ:

– Мы не имеем права, потому что нам не позволено предавать смерти. А меньшего он не заслуживает.

Затем Понтию Пилату передали список преступлений, которые числились за Иисусом, а также личную просьбу первосвященника: обвиняемый должен быть казнен как можно скорее.

По своей привычке не накапливать нерешенные вопросы, Пилат, несмотря на полное отсутствие желания, сразу приступил к делу. (Впрочем, у него, конечно, был интерес к Назарянину, но совсем другого рода.)

– Правда ли, что ты назывался царем иудейским? – прокуратор начал допрос утомленного человека.

– Так назвал меня ты. Царство Мое не на этой земле, оно может принадлежать любому. Каждый человек на земле сам избирает: в каком царстве ему жить.

– Всякий человек рождается в том государстве, на земле которого стоит дом его родителей. Как не выбирают отца, так не выбирают и правителя, стоящего над ним, землю, на которой раздался первый крик рожденного, – уверенно произнес Пилат.

– Человек избирает свой земной путь: в царство света или тьмы.

– Так ты царь? – не понял прокуратор: здоров ли человек, стоящий перед ним.

– Я царь истины и слуга ее.

– Говорят, ты возмущался против цезаря?

– У Меня нет на то причин. Цезарю – цезарево, а Богу – Богово.

– Говорят, ты излечил многих больных, у которых не было надежды на выздоровление?

– Господу было угодно, чтобы здоровье вернулось к этим людям.

– И ты можешь излечить любого человека?

– Человек может излечить себя сам. Каждому воздастся по вере его.

– Мне говорили, что именно ты исцелил от недугов множество больных и калек, – подозрительно посмотрел на Иисуса Понтий Пилат.

– Отцу Небесному через Меня было угодно передать свое расположение к этим людям.

– Ты можешь излечить, скажем, римского императора? – прямо спросил совсем запутавшийся прокуратор.

– Он сам излечится, если уверует в Отца Небесного, если примет Его закон жизни. Если этого не случится – Я бессилен.

– Да в своем ли ты уме, назарянин! Ты хочешь, чтобы император уверовал в иудейского бога?

– Отец Небесный один для всех.

– А как же римские боги, которым поклоняются мои соплеменники столько, сколько стоит мир?!

– Их придумали люди, не познавшие Отца Небесного.

– Я прошу тебя, Иисус из Назарета: забудь последнее, что ты сказал. – Пилат вдруг испугался за человека, которого ему надлежало судить. – Римляне позволяют иудеям поклоняться своему богу, они чтят чужих богов, но никому не дозволено презрительно отзываться о их собственных богах.

– Я не скажу, если меня не спросят.

– А если зададут подобный вопрос? – продолжал сомневаться Пилат в благоразумии собеседника.

– Человек обязан говорить правду.

– Занятие не самое лучшее. Часто оно заканчивается большими или малыми неприятностями. В твоем случае откровенность может стоить жизни. Надеюсь, ты меня понял…

Пилат давно осознал, что приговорил к смерти несчастного не суровый закон, а зависть и осторожность высоких иудейских иерархов. В худшем случае он обычный сумасшедший… Впрочем, не совсем обычный, – Пилат чувствовал за Иисусом какую-то неведомую силу. Но легче от этого не стало…

Важность приговора прокуратор понял уже потому, что едва он закончил допрашивать обвиняемого, как пожаловал гонец от первосвященника. Пожаловал в то время, как прокуратор думал, как бы испытать целительную силу пленника, он уже мечтал о том, как привезет Иисуса в Рим, как он излечит императора Тиберия… Назойливый Каиафа интересовался, убедился ли прокуратор в виновности Назарянина.

Пилат взял под стражу Иисуса, но понимал, что долго тянуть с принятием решения он не сможет.

И тут Пилату пришла замечательнейшая (как ему самому показалось) мысль. Он был страшно недоволен Иродом за убийство Иоанна – демонстративное, во исполнение женского каприза, без дозволения на то римского прокуратора. С другой стороны, он не мог наказать Ирода, так как тот пользовался расположением императора Тиберия. А хотелось бы…

Поступок Пилата внешне выглядел вполне естественным, так как Иисус происходил из Галилеи, а эта область подчинялась Ироду. Как раз Ирод накануне Пасхи прибыл в Иерусалим и остановился в Хасмонейском дворце.

Пилату как раз донесли, что Ирод ужасно боялся Иисуса; кто-то внушил этому царьку, что Иисус и есть воскресший пророк Иоанн Креститель. И вот Понтий Пилат приказал отправить Иисуса Ироду, с тем чтобы тот расследовал дело и вынес приговор. Поскольку тетрарх не имел права вынести смертный приговор, и во второй раз уж точно не решится на противозаконное действо, то сей пророк останется жив. По замыслу отношения Ирода должны безнадежно испортиться с иерусалимскими первосвященниками или с Тиберием. В любом случае тетрарх окажется в безвыходном положении.

Ирод оказался умнее, чем рассчитывал Пилат. Спустя недолгое время люди тетрарха привели Иисуса обратно прокуратору. Пророк был одет в новую праздничную одежду, умащен благовониями.

– Наш господин не нашел вины за этим человеком, – передал слова Ирода один из сопровождающих.