Хитрая ворона

— А нам вместо протёртых подошв поставили толстенные подмётки, — весело продолжали Сапоги. — И прибили прекрасные каблуки. Снова в жизнь!

— Наше время ещё придёт! — неожиданно прошипели из-под вешалки Шлёпанцы из чёрной хромовой кожи.

— Оно уже пришло. Шлёпайте себе поживей! — Брезентовые Сапоги рассмеялись, так что разгладились все морщины, и кивнули на Шлёпанцы. — Узнаёшь? Опять за своё! Их даже ножницы не исправили!

— А вы слышали, — прозвенел Звонок, — что теперь только у Галоши боевая специальность? Из неё сделали — мухобойку!

Сапоги слушали и улыбались. Каждый день они ходили по строительным лесам, а иногда — и по настоящим лесам. Милое дело.

Почему бы им и не улыбаться?..

ГВОЗДЬ БЕЗ ШЛЯПКИ

Молоток сильно ударил по Гвоздю, и шляпка отлетела.

— Ой-ёй! — закричал Гвоздь. — Какое безобразие — сбивать головные уборы, да ещё без спросу! Ваше счастье, что я не какая-нибудь там канцелярская кнопка, для которой шляпка дороже головы!

Но его никто не слушал. Такие гвозди обычно выбрасывают, и его выбросили.

На своё счастье, он упал в ящик для инструмента, большой, как город.

Первое время Гвоздь без шляпки лежал неподвижно, осваиваясь, а затем огляделся по сторонам.

— Извините, куда я попал? — вежливо спросил он у блестящего Шурупа.

Тот с удивлением посмотрел на гостя.

— Ого! — воскликнул он. — Да здесь новенький!

И так как незнакомец был без шляпки, Шуруп не понял, что это гвоздь, и спросил:

— А вы кто?

— Я — Гвоздь!

— Без шляпки-то? — рассмеялся лежащий рядом Гвоздь со шляпкой.

— Сейчас так модно ходить.

— Ходить-то, может, и модно, а работать — нет!

В этом инструментальном ящике-городе все трудились. Один за другим покидали его, уходя на работу, клещи и плоскогубцы, молотки и зубила, гвозди и шурупы.

Гвоздь без шляпки оказался совсем ненужным. Его всегда раздражённо отодвигали в сторону, когда искали что-то нужное.

В городе насмехались над ним. Ещё бы, единственный бездельник.

— Инвалид! Калека! Урод!

Не все, конечно, его обижали. Но уж, во всяком случае, никто не собирался ему хоть как-то помочь. Один только Напильник, которого все считали грубым, жестоким, пожалел его.

— А может, тебя обтесать, заострить как следует? — однажды призадумался он. — А то ты какой-то не слишком остроумный и скучный.

И, не долго думая, отшлифовал и плавно заострил Гвоздь без шляпки.

— Может, теперь на что-нибудь сгодишься!.. Аты — молоток! — похвалил его Напильник. — Держался достойно, не очень пищал.

— Кто-кто? — разобиделся его сосед Молоток. — Нашёл с кем меня сравнивать! — И проворчал: — Не с его носом со мной тягаться. Он такой же Молоток, как я — шило.

— И ты — молоток, — похвалил его Напильник.

— Без тебя знаю!

— Ты — молоток не потому, что твоё имя — Молоток, а потому, что ты — молодчина. Нашёл ты ему занятие и по его носу. Сам увидишь!

И правда, попался вскоре неузнаваемый Гвоздь без шляпки под руку мастеру. Повертели его так и сяк, осмотрели… Насадили на деревянную ручку, и получилось отличное острое Шило.

— Что я говорил? — торжествовал Напильник. — Рано его никудышным посчитали. Как говорится, шило в мешке не утаишь.

— У нас ящик, а не мешок, — завистливо сказал Гвоздь со шляпкой. Ведь таких, как он, было много, а Шило-то — одно.

— Ну, пусть будет ящик, — великодушно согласился Напильник, любивший поострить. — Однако в ящик он не сыграл!

— Молодчина, — сдержанно похвалил новое Шило важный Молоток. И себя не забыл: — Это я ему дело придумал!

ТАЛАНТ

В комнате появился новый жилец.

— Его привезли с толкучки, — сообщил всем по секрету зонт хозяина, лежавший для просушки раскрытым на полу.

— Что это? Круглый, как стол, и на трёх ногах. Калека, что ли? Странный жилец, — решили стулья.

Обеденный стол с лёгким треском переступил с ноги на ногу, потому что долго стоял неподвижно и его пятки прилипли к полу.

— Ну какой он круглый?! — неприязненно разглядывал он новичка. — Это я круглый, а у него, гляньте-ка, диаметр меньше двух радиусов. И вообще я полагаю: это не жилец, а квартирант!

Всесторонне образованный стол гордо умолк. Молчание — золото. Тем более, он был стол не простой, а раздвижной. Но, конечно, с такими-то познаниями ему бы следовало быть не обеденным, а письменным столом. Хозяин нередко занимался на нём черчением. Вот, наверно, откуда такие познания. На пустом месте ничего не бывает.

— А вы заметили, какой он чёрный! — подала голос белая люстра. — Наверно, он из Африки! — Она так и зажглась. — Ах, как интересно! Он…

— Алло! Алло! — перебил её телефон. — По-моему, это всё же стул.

Все заспорили, поднялся невообразимый шум!

Стеклянная вазочка на комоде перепугалась и задрожала, придвигаясь всё ближе к краю.

— Я разобьюсь! Я разобьюсь!

И тут странное существо заявило приятным баском:

— К чему раздоры? Конечно, я стул, но я особый стул. Музыкальный. Вот фабричный штамп сохранился, если не верите. К тому же первый сорт!

— А я выдерживаю сразу троих! — вдруг ни с того ни с сего похвалилось кресло.

— Чушь, — заявил Музыкальный стул. — Вот когда я недавно играл Бетховена…