Хитрец. Игра на Короля

Мы уже давно расстались с мыслью о том, что будем встречены в парадной зале личных покоев. Но нас все еще не покидала уверенность в том, что к нам спустится старец в свободных одеждах. Какая наивность! Но через десять минут и эти наши ожидания были истерты в прах, ибо в кабинет, стуча каблучками, вошла высокая, ростом с Чьерцема, женщина.

На лице ее не было ни следа косметики, однако искусственных красок здесь и не требовалась. Помада и пудра подходят более земным женщинам, а эта… Эта походила на святую! Весь ее облик пронизывало непередаваемое благородство. Оно читалось в бледной коже, тонких прямых бровях, вздернутом подбородке, светлых, точно восковых, губах. Высокие наливные скулы очерчивали продолговатые носогубные складки, уходившие в маленькие прелестные ямочки на щеках. Античный закругленный нос, несмотря на кончик, что был в полтора раза шире основания, выглядел изящно. Один глаз у нее был зеленый, а другой – оранжевый; и цепкий взгляд их даже при возрастной припухлости век оставался открытым. Длинные пепельнографитовые волосы были подобраны с висков и спущены на спину тяжелыми витыми прядями. Серо-зеленое платье из грубой материи, богатое, но простое, сидело прекрасно. Чародейка выглядела статной и ухоженной, держалась уверенно, но не заносчиво, и, судя по ее виду, именно ей и принадлежал этот кабинет.

«Архимаг – женщина? В Одельтере?» – прокатилось в мыслях у всех, чьи глаза еще вчера были оранжевыми.

– Хорошая работа, Васбегард, – произнесла Ее Светлость, остановившись подле Унемши. – Конечно, в маске есть мелкие бреши, но глаз мой слишком придирчив к таким вещам.

Поймав ее взгляд, одельтерский чародей низко и залихватски поклонился. Как мы узнали позже, в обращении с Ее Светлостью он позволял себе иногда некую вольность.

– Надеюсь, колдовство не доставляет неудобств? – Архимаг все продолжала рассматривать лицо Унемши, будто ища в ее неестественном облике все больше недостатков.

Гатадрис ответила, что чувствует себя замечательно, – и не знай мы, что происходило с ней на самом деле, никто не усомнился бы в ее честности. Унемша отличалась талантом как в колдовстве, так и в искусстве обмана: в ее больших, сидевших на совсем еще юном треугольном личике глазах не читался даже намек на ложь. Она была еще слишком молода, но пронзительный взгляд искрился мудростью, а черты лица, столь же тонкие, сколь и серьезные, своей изящной взрослостью норовили прибавить ей пару лет.

«Как бы не так! Лицо настолько сильно чешется, что, Сетш-Отец, я готова принести себя в жертву Змеице, дабы покончить со стаданиями!» – недовольно подумала в этот момент Кайхесши. Она переминалась чуть поодаль с ноги на ногу и мечтала о том, чтобы приложить к лицу что-нибудь холодное. Прочитав ее отчаянные мысли, Архимаг по-доброму улыбнулась. Мгновение спустя она оказалась подле княжны и прикоснулась рукой к плечу девушки, намеренная вложить в этот жест как можно больше поддержки и утешения.

И, на удивление, Кайхесши стало легче.

Не дождавшись, пока ему официально дадут слово, месье Васбегард представил гостей:

– Таффур Вахэйль, Хелинш Хасте, Унемша Гатадрис, Кайхесши Таш'Таэтт и наблюдатель с Ядовитых островов Келаайи Таш'Найесх, – здесь я готова была рассмеяться: насколько же мягкое описание выбрал Чьерцем! – С нашей же стороны, помимо меня, Лекильм, Матье Деверо и Теаре Брюно.

Архимаг одарила прибывших благосклонным кивком и, не привыкшая тянуть с приветствиями, спросила:

– Когда начался ваш упадок, уважаемые чародеи, и как это проявилось?

Маги островов Тари Ашш переглянулись.

– Я была первой, – призналась двадцатилетняя Гатадрис. – Сначала у меня перестали получаться простые защитные барьеры, потом я почувствовала головокружение и упала в обморок. Меня предупреждали, что способности будут разрушать тело, но я не думала, что все начнется так скоро… А потом я поняла: все происходящее со мной – не просто реакция на применение силы.

Принципы магии сохранялись везде одни и те же: все чародеи присоединялись к так называемым Пульсарам, энергию которых, используя, они пропускали через себя. Они подселяли к себе колдовство, как паразита, и упивались им, как наркотиком, – и способности понемногу убивали их физическую оболочку.

Архимаг пристально разглядывала присутствующих.

– У остальных было так же?

– Да, – ответил Таффур Вахэйль. – Потеря способностей, за которой следуют слабость и абстиненция.

Неслышные вздохи скорби вырвались у чародеев один за другим. Былое спокойствие подернулось смятением, и не сыскать было на свете людей несчастнее Ядовитых магов, по чьей-то злой воле обреченных на страдания.

– Не исключено, что вас… будто… – Лекильм, пребывавший уже в почтенном возрасте, запнулся, подбирая самое безобидное из слов, – отделили от Пульсара.

– Вряд ли возможно проделать такое с несколькими магами сразу.

– Верно, одного человека такой выплеск способностей убил бы, – согласился Лекильм. – Но несколько чародеев могли совершить попытку… и та могла оказаться удачной.