Хитрец. Игра на Короля

Железный кулак Швеха рассек воздух и прочертил ровную линию прямо к глазу Скольры – и тот мгновенно перестал им видеть. Боль обернулась новым условием жизни партийца, но он не переставал обороняться. Эйкере был худ и тщедушен, словно старый помойный пес, но какая-то неведомая внутренняя уверенность не покидала его душу. Когда Швех, забавляясь с противником, выпустил его из рук, освобожденец, отступив, схватил со стола первое, что попалось под руку, – щипцы для свеч, и с ревом бросился на противника. Гостейн даже в напряженном поединке смог ухмыльнуться и, перехватив бегущего к нему партийца, кинул его спиной на стену.

Гостейн придавил шею Скольры предплечьем; металлические щипцы, выскользнув из рук соперника, звонко ударились о голый деревянный пол. Когда после титанического удара в бок ноги Эйкере подкосились, Гостейну удалось повалить его на землю.

И тут, не давая себе передышки, Швех наклонился, чтобы полностью изувечить освобожденца. Отыграться напоследок.

– Паршивый революционный сукин сын!

Удар, второй, третий… Сильные и яростные, они обрушились на Скольру нескончаемым градом, и каждый приносил такую сильную боль, что уже через минуту она стала нестерпимой. Эйкере не хватало сил даже дышать. Гостейн бил с замахом, хорошо поставленной рукой. Скоро лицо освобожденца уже представляло собой жалкое, бесформенное месиво.

Удар, второй, третий… Так людей не арестовывают, но ведь Швех здесь никому не подчинялся.

Удар, второй, третий…

– Остановись! – раздался, будто сверкнула молния, женский крик; Эйкере услышал его приглушенно, как из-за кирпичной стены. – Ты же убьешь его!

Звуки стали затихать. Теряя сознание, Скольра почувствовал, как с него с трудом стаскивают тяжелую тушу. Оставшиеся в живых террористы страшно, не по-человечески кричали; кто-то сбивчивыми фразами просил о последней милости. Дни луввенской штаб-квартиры «Освобождения» были сочтены. Оставит ли тайная полиция эту усадьбу или спалит дотла – в назидание другим? Или, может, уничтожит ее припасенным в самом доме динамитом?

Насыщенные черные чернила поставили две небольшие черты внутри обведенной в кружок гостиной. Вторая легла на первую, и вместе они образовали крест. Ройем Исангар записал на карте что-то еще, а затем промокнул перо и отложил его в сторону.

* * *

– Среди моих погибших… Гран-Пьер и Сокаль… – заявил торопливый бас, и лишь короткие обрывки его фраз долетали до чудом уцелевшего уха, – … не выживет…

– … очень жаль… были… – невнятно отвечал ему второй мужской голос.

– …надобно ли? – еле слышные шаги принесли с собой еще несколько слов.

Когда Эйкере Скольра смог отличать происходящее на самом деле от смутных образов забытья, он стал прислушиваться ко всему, что творилось вокруг. Уже скоро он понял, что в помещении, где его держали, были трое о чем-то разговаривающих людей. Один из них в нетерпении шагал туда-сюда, еще несколько появлялись и почти сразу исчезали.

Пару минут назад, когда его мозг частично восстановил способность думать, Скольра договорился с собой: отныне он – прошлое, как и все его луввенские соратники и единомышленники. Какое-то великое недоразумение – то, что он не ушел вместе с ними.

По ногам бежал, играясь, сквозняк – все, что осталось от пронизывающего ледяного ветра, пробивавшегося сквозь худые стены. Холод забирался под разорванную и запачканную одежду; ведь никто из присутствующих не потрудился накинуть на Скольру даже крошечный отрез теплой ткани. В чем-то они были правы: ему уже незачем поддерживать жизнь в своем измученном теле. Но дрожь доставляла неудобства, троекратно усиливая боли. Чтобы хоть ненадолго отвлечься от страданий, Эйкере попробовал разомкнуть веки. И ему это удалось; правда, усилию поддался только один глаз.

Постепенно зрение нарисовало ему на другом конце комнаты нескольких человек – холеных, тепло одетых и спокойных.

Высокий и худой месье, весь вид которого выдавал в нем аристократа и чей однобортный сюртук-визитка выглядел дороже одежды всех присутствующих, вместе взятых, первым заприметил взгляд Скольры. Заметно оживившись, он заговорил тем самым приятным голосом, что, придя в сознание, освобожденец услышал первым:

– Замечательно, он очнулся! Можете начинать.

Эйкере вспомнил, хоть и с трудом, как однажды, будто бы в прошлой жизни, уже сталкивался с этим человеком. Это был Советник Тайных дел Его Императорского Величества Ройем Исангар.

Граф между тем кивнул женщине, сидевшей чуть поодаль за небольшим столом. Та поднялась, выпрямившись во весь невеликий рост, и подошла к освобожденцу.

В этот момент чьи-то руки подхватили Скольру (ощущения у освобожденца были такие, будто его недавно сняли с дыбы) и опустили на стул. Эйкере привязали к деревянной спинке – лишь для того, чтобы он мог держать свой корпус прямо.

– Месье Скольра, вы можете меня слышать? – спросила женщина, окинув преступника оценивающим взглядом.