Хитросплетения

Наконец фигура в тёмном кожаном костюме приблизилась к его столику, отстукивая по деревянному полу каблуками и звеня шпорами. Чёрный плащ скользнул вдоль столешницы, кто-то опустился на противоположную лавку. Шпага брякнула об пол. Филипп понимал, что надо вскинуть голову как ни в чём не бывало, словно этот человек тут уже сидел. Поднеся кружку ко рту, он поднял её, сделал пару глотков с закрытыми глазами – нравилось с самим собой играть в кошки-мышки, строя предложения, кому это он вдруг понадобился.

Отставив кружку, агент поднял голову и обратил взор на пришельца.

– Вы?! – возглас изумления всё-таки сорвался с его губ вопреки всем правилам конспирации.

– Ну, здравствуй, Моя Тень, – вальяжно раскинувшись на лавке, ответил Остин Вендер.

Его расслабленная поза, правый локоть, чуть свисающий со спинки самодельной мебели трактира, утончённые черты безупречного лица и чёрное перо, покачивающееся над модной шляпой – всё было насквозь пронизано такой силой и уверенностью в себе, что даже вертлявая горничная не решалась приблизиться и защебетать что-то сладкое о своих услугах.

– Гадаете, зачем я здесь? Так я отвечу, – Джером наклонился вперёд, снизив тон. – Мне нужна Ваша откровенность.

– Кто сказал, что я собираюсь быть откровенным с Вами?

Говард понял, что настроение напрочь испорчено. Брови его сдвинулись, на красивом высоком лбу появилась глубокая складка.

– У Вас не будет выбора, сударь, – бросив монетку на стол, заявил Остин Вендер.

Шиллинг завертелся вокруг своей оси, гремя по дереву, и упал решкой вниз.

– После нашего последнего свидания на берегу прошло много времени, и я успел соскучиться, – ехидно заметил страж. – Полагаю, что Вы не особенно желали предавать огласке подробности той встречи. Но, если это не так, и моё общество Вам неинтересно, я сочту своим долгом рассказать названой сестре всё то, что услышал от Вас возле старой мельницы. Интересно, она очень обрадуется такому повороту событий?

Остин Вендер пристально смотрел в глаза собеседника, словно испытывая его на стойкость. В первый раз в жизни он так откровенно врал: Ирена была свидетелем разговора на берегу и слышала каждое слово Говарда[5]. Но тайный агент, конечно, не мог это знать. Так же, как не мог он предположить безоговорочное доверие меж наследницей и её фаворитом.

– Поэтому выбор у Вас есть. Орёл или решка? Говорите откровенно, или я ухожу.

– Хорошо, – согласился Филипп. – Спрашивайте.

– В каком состоянии сейчас пребывает адмирал Линкольн?

Вопрос рыцаря поверг агента в ступор. Несколько секунд он молча смотрел в лицо собеседника, силясь понять, не ослышался ли.

– Повторите?

– Вас удивляет, что я это знаю? Объяснить откуда, или Вы просто ответите на мой вопрос? – повёл бровями Остин Вендер.

– Чёрт, Вы играете втёмную, – прошептал Говард, внутренне поражаясь силе и просвещённости противника. – Я Вас недооценивал, сударь.

– Так как он?

– Откровенно плохо. Хуже, наверное, некуда, – ответил Филипп, усмехнувшись, бросил взгляд в сторону бёдер местной красотки и, снова повернув лицо к Джерому, добавил: – Впрочем, такой доли, какая выпала адмиралу, я пожелал бы любому из осуждённых за измену. Это всё же не казнь.

– Мне известно, что он тронулся умом. Он кого-нибудь узнаёт? Жену свою он вспомнит, если увидит?

Филипп отрицательно покачал головой:

– Нет, ему сейчас 14. Если они были тогда женаты, то пусть леди Клинтон попробует достучаться до его сознания, – Говард усмехнулся, как ему показалось, удачной шутке. – Только, если мне память не изменяет, она в те годы ещё в колыбельке лежала. Не вспомнит он ни жену, ни «то дело», ни короля, ни испанцев. Ничего не вспомнит.

Жилка на виске Джерома выдала бы его нервозность, но отросшие волосы и поля шляпы скрыли это. Лицо молодого стража оставалось бесстрастным.

– Значит, никак?

– Нет, – категорически мотнул головой Филипп. – И мечтать бессмысленно, так ей и передайте. Кстати, с чего Вы вдруг о ней так печётесь? Да и где она прячется, эта графиня?

– Вы действительно думаете, что я Вам отвечу? – усмехнулся Джером.

– Ладно, мне всё равно, что вас связывает, – махнул рукой Филипп. – Только не надо меня в эту историю вплетать. Я был тогда ещё слишком юн, как и Вы, сударь. Это не наша с Вами игра.

– Может, и так, – поднимаясь, произнёс Остин Вендер. – Только погрязнув в Ваших гнусных подозрениях, Вы всегда забываете, кто же я на самом деле.

Говард тоже встал и, внимательно всматриваясь в безупречное лицо виконта Родберри, стал складывать в голове мозаику из известных ему переменных. Уравнение сложилось и подсказало ответ.

– Она Вам кузина. Как и леди Джулия Роквелл, в замужестве Обермэйн, – Филипп усмехнулся. – Как много у Брэндона родни-то оказалось. И все Вы какие-то… другие… Хорошо, что я не такой.

Глубже надвинув капюшон на лоб, агент уже собирался уйти, но услышал голос рыцаря Красного ордена:

– Я надеюсь, что наши дорожки более не пересекутся, виконт. Мне не хотелось бы скрещивать с Вами шпаги только потому, что у нас разное вероисповедание.