Хитрость для лиса (СИ)

Бутылка со стуком опустилась на каменный пол, жидкость внутри с плеском омыла стеклянные стенки и успокоилась, но буря внутри не спешила утихать, она набирала силу, грозя разорвать меня изнутри, свести с ума, лишить рассудка и здравого смысла. Я хотела всё забыть, стереть из памяти эти мерзкие строки, но их словно выжгли на подкорки моего сознания. Прямой потомок Сириуса Блэка.

Дочь беглого преступника из Азкабана. Наследница темного рода, который всю свою долгую историю, поддерживал Темных Лордов. Насмешка? Я всю свою короткую, наивную жизнь считала себя, плодом любви своих родителей, а оказалась выродком внебрачной связи, доказательством измены моей матери. Я всегда считала, что мои родители любили друг друга, настолько сильно, что отец до сих пор не смирился с утратой своей любимой, но теперь я видела все в истинном свете.

Вот почему в доме не было наших семейных портретов, маминых фотографий, потому что отец был не в силах, смотреть в лицо женщине, что предала его и унизила, родив меня. Дитя, от другого мужчины. Вот почему, отец избегал любых разговоров о маме, а если и удавалось разговорить, то ограничивался общими фразами. Не из-за любви и боли, что она ему причиняла, а потому что это напоминало ему о предательстве жены.

И от этого всего внутри невыносимо больно, потому что со всем этим рухнул и идеальный образ мамы, что я рисовала в своем воображение. Она не была замечательной, верной женой и любящей матерью. Своим поступком, она предала не только отца, но и Виктора. Маленького мальчика, который называл ее мамой. Хуже всего, что я — живое доказательство проступка матери. И теперь схожесть с ней вызывает во мне отвращение.

Как это выносил отец? Как мог смотреть на меня и не чувствовать боли? Я ни разу в жизни не испытала его неприязни или холодности в отношение себя, он всегда был любящим и заботливым отцом. Самым лучшим отцом, что я только могла желать. И от этого, кажется, что горечь осознания утопит меня, отравит до смерти, выжжет льдом все внутренности.

Я даже плакать не могла, не было ни сил на это, ни желания. Я не имею права лить слезы, только не сейчас. Теперь все встало на свои места. Вот зачем наставник, отправил мне эту загадку, чтобы я сама узнала истину, но я не успела. За меня это сделали Уизли. Усмехнувшись, откинулась на каменный пол, разглядывая темное небо, усыпанное крупными горошинами звёзд. Дочь Сириуса Блэка. Прикусив губу, прикрыла глаза, стараясь выровнять взволнованное дыхание и быстро бьющееся в груди сердце.

Теперь понятно, почему не состоялась свадьба Сириуса и Элэйн Торчвуд. Она узнала о измене жениха, какого ей было пережить это? А какого было отцу? Если правильно посчитать, то это произошло как раз, когда была создана группа студентов для обмена опытом. Виктору тогда было годика два. Ради какой-то жалкой интрижки, эти двое разрушили столько жизней. Элэйн Торчвуд. Отец. Брат. Как мне смотреть теперь своей семье в глаза?

Я не имела ни малейшего понятия, как теперь осмелюсь посмотреть в глаза брата, как заговорю с отцом. Что я смогу сказать в свое оправдание? Простите, что вообще родилась и вам пришлось об мне заботиться? Ужасно убого и отвратительно. Почему за низкий проступок своей матери, я чувствую себя такой виноватой? Словно меня искупали в бочке с драконним дерьмом и забыли вымыть.

Огневиски, как будто на зло, не спешил пьянить. Сознание оставалось ясным и незатуманенным. Я хотела все забыть. Хоть ненадолго утопить собственные мысли в алкогольном тумане, но ничего не выходило. Внутри лишь все покрывалось толстой коркой льда, что острыми кристаллами ранит. А ещё ясно понимала одно, я оказалась в Хогвартсе не потому что это безопасно, а потому что я дочь Сириуса Блэка.

Только одно я не могла понять, почему от меня скрыли истину? Почему отец и другие, прибегли к такому глупому трюку с ложью, чтобы позволить Сириусу Блэку, встретиться с собственной дочерью. Почему молчал Малфой? Он ведь все знал. Я была в этом уверенна, Драко Малфою было все известно, ещё в тот самый первый поход в Хогсмид, но почему он промолчал? Решил придержать важный козырь при себе, пока не поймет, какую сторону я выбрала?

Я потянулась к бутылке, замершие, озябшие пальцы не охотно согнувшись, скользнули по промерзшему стеклу, роняя бутылку на пол. Она со звоном покатилась по камню, расплескивая темную жидкость из узкого горлышка и остановилась лишь наткнувшись на черный лакированный носок дорогих туфель. Я оглядела туфли, скользнула взглядом по идеально отглаженным темным брюкам. По манжетам белой рубашки. И остановившись на лице парня, усмехнулась:

— Помяни черта, он тут как тут!

Он удивлённо приподнял одну бровь, смотря на меня серыми холодными глазами и усмехнулся в ответ. Руки были спрятаны в карманы брюк, мантия небрежно расстегнула. Я похлопала по камню рядом с собой и отвернулась, смотря на темное небо. Малфой сел рядом, протянул мне бутылку и передёрнул плечами, словно моментально озябнув от холода, что окружал меня.