Хюльдра (СИ)

- Ну, что вы, моя дорогая, - сказала Старая Актриса, не повышая голоса и глядя на свои руки, - разве ж это ад?

Алиса вошла в комнату. Приблизившись к камину, она не почувствовала его тепла. Ее Три Истории с любопытством смотрели на нее.

- Вы мне не нравитесь, - сказала она им.

- Ах, моя дорогая, если мы были бы с вами знакомы при жизни, - снисходительно улыбнулась Старая Актриса, встав с кресла и сделав круг по комнате.

- Я хочу уйти, - заявил Мальчишка, поднимаясь на ноги с коврика возле камина.

- Уходи, - равнодушно сказала Алиса.

Теперь, узнав всю правду о той ночи, она отчетливо видела в чертах своего нерожденного сына лицо Лавровича. Видимо, ее подсознание смогло утаить кое-какие воспоминания от наркотика,  безжалостно лишившего ее памяти, и Алиса, сама того не осознавая, наделила свою Историю чертами своего насильника.

Мальчишка улыбнулся и выбежал в приоткрытую створку двери. За ним, тявкая, выскочил шпиц.

Алиса не чувствовала ничего, прощаясь с этой креатурой: выдуманный ребенок теперь не имел к ней никакого отношения.

- Я заставил бы тебя сделать аборт, - неожиданно трезво прошептал ей на ухо Павел Проценко, в ту ночь, когда они ломали компьютер Лавровича на набережной Осло-фьорда, - я не дал бы тебе погубить свою жизнь. Ты этого не заслужила…

Алиса была с ним согласна. Этого ребенка никогда не было и не должно было быть. Потому что иначе был бы Лаврович, и не было бы Бьорна, что теперь виделось Алисе в корне неправильным.

- Мне тоже, наверно, стоит уйти, - улыбнулась Старая Актриса. Она сделала изящный жест рукой, приглашая Алису сесть в ее кресло. – Возможно, я одно из ваших самых страшных воспоминаний, но, ей богу, вы не виноваты в моей смерти.

Алиса кивнула и улыбнулась ей. Старая Актриса драматическим жестом запахнула шаль, послала чувственный воздушный поцелуй Черноглазому и, вскинув гордый подбородок, прошествовала в распахнутую дверь за Мальчишкой и своей собакой.

Алиса села в кресло и посмотрела на Черноглазого. Тот неспешно перебирал какие-то исписанные листы, устилающие его колени и пол у их ног.

- Я писатель, - заявил тот, поднимая на Алису взгляд, - я пишу свой первый роман. Мне нужна тишина. Я отсюда не уйду.

Он улыбался.

- Ты – моя самая настырная галлюцинация, - сказала Алиса с улыбкой, подтягивая ноги на кресло. Ей было холодно. – о чем будет твой роман?

- Будто сама не знаешь! – сказал Черноглазый, - мы же внутри твоей головы! Конечно, о хюльдрах!

Алиса кивнула.

- Я умерла? – вдруг спросила она.

- Не знаю, - ответил Черноглазый и отхлебнул виски.