Хьюстон, Хьюстон, как слышите?

— Да, Марго, у нас такие же мысли. Динко... Эй, «Подсол­нух»? «Подсолнух», майор Дэвис, слышите меня? Это Джуди Париж, борт «Глория», мы всего в миллионе километров, ви­дим вас на радаре. — Взволнованный молодой голос. — С вами пытается связаться «Луна-центральная». Мы полагаем, что вы терпите бедствие, и хотим помочь. Не бойтесь, пожалуйста, мы такие же люди, как и вы. Похоже, ваш корабль сбился с курса — до Земли вам так не добраться. Объясните, что случилось. Тре­буется ли наша помощь? Если проблема с радиостанцией, мож­но попробовать какую-нибудь другую связь. Вам знакома ста­рая азбука Морзе? Скоро вы уйдете с нашего экрана, мы очень тревожимся за вас. Пожалуйста, отзовитесь, если можете. «Под­солнух», как слышите? Прием.

Дейв сидит в прострации. Бад смотрит на него, переводит взгляд на левый иллюминатор, затем — с отсутствующим вы­ражением лица — на динамик. У Лоримера выдохлось изумле­ние, хочется только ответить голосам. Можно подрегулировать луч СЭДЧа и послать грубый сигнал. Ну а дальше-то как быть, если оба спутника против?

Девушка настойчиво повторяет попытки. Наконец произ­носит:

— Марго, от них ни звука. Неужто умерли? Может, это все- таки инопланетяне?

«А разве нет?» — думает Лоример.

Снова говорит лунная станция. Но голос теперь другой, по­старше:

— Джуди, это Мида. Вот какое предположение: у этих лю­дей очень жесткая иерархия. Помнишь из истории, как они забюрократизировали все и вся? Ты заметила, майор Дэвис на­пирал на то, что он начальник? Это называется «система власти и подчинения»: один распоряжается, остальные выполняют, а почему не отказываются — мы едва ли способны понять. Мо­жет, из-за страха. Сейчас важно другое: доминантный индивид пребывает в шоковом или паническом состоянии и другие не посмеют нам ответить, пока Дэвис им не разрешит.

Господи боже ты мой, мысленно восклицает Лоример. Иисус Христос в цветах и красках, как говорил папаша, пытаясь выразить невыразимое.

Дейв и Бад сидят не шевелясь.

— Дикость какая! — поражается Джуди. — Но разве они не понимают, что идут неправильным курсом? Этот доминант­ный, он что, позволит кораблю вылететь за пределы системы? Себя и других погубит? Абсурд!

Именно это и происходит, размышляет Лоример. Да, абсурд. И я должен положить ему конец. Нужно действовать незамедлительно, пока они нас не потеряли.

Воображение рисует кошмарную сцену, как он бросает вы­зов Дейву и Баду, как эти великаны надвигаются на него.

Сначала попробуй их убедить.

Не успев открыть рот, он замечает слабое шевеление Бада и с безмерной благодарностью слышит:

— Дейви, давай рискнем, а? Только глянем и, если что, сра­зу назад. Один поворот нас не разорит.

Командир поворачивает голову на градус-другой.

— Или мне сделать, как цыпа советует, — выйти наружу? — ровным голосом спрашивает Бад.

Долгая пауза, наконец Дейв равнодушно произносит:

— Ладно... готовим поворот.

Его рука так же медлительна, как и мысли. Он методично вводит данные, которые положат корабль на новый курс — так, что Спика покажется в исправном иллюминаторе.

Так почему же я не смог, в тысячный раз спрашивает себя Ло­ример, выполняя знакомую процедуру проверки. Нет ответа... И опять же в тысячный раз он признает в глубине души пре­восходство спутников. Они — настоящие, они — альфы. Муж­ская дружба. Или забыл, как сам с абсурдным благоговением глядел на аполлонов из школьной футбольной команды?

— Годится, Дейв. Лишь бы техника не подвела.

Дейв сбрасывает предохранитель воспламенения, переводит компьютер в режим реального времени. Трясется корпус, ка­бина со всем содержимым ползет вбок, яркое пятнышко Спики движется в противоположную сторону и попадает в передний иллюминатор.

Тормозные двигатели выполнили свою задачу, двойной ис­точник света замер прямо по курсу — превосходная работа. Лоример в прозрачном окне четко видит и Спику, и ее спутни­цу. Он протягивает Баду телескоп:

— Та, что слева.

Бад смотрит:

— Порядок, это они. Эй, Дейв, ты глянь. — Он сует трубу в руки командиру.

Тот медленно поднимает прибор, всматривается. Лоример слышит его дыхание.

И вдруг Дейв хватает микрофон.

— Хьюстон! — хрипло кричит он. — «Подсолнух» вызы­вает Хьюстон! «Подсолнух» вызывает Хьюстон! Хьюстон, от­ветьте!

Динамик разражается возгласами:

— Они включали двигатели! Эй, слышите, вызывают!

И умолкает.

В кабине «Подсолнуха» все молчат. Лоример смотрит впе­ред, на пару огоньков. Время застыло, но вокруг сменяют друг друга невероятные реальности. Отраженное лицо Бада накло­нено вниз, отсутствует привычная ухмылка. У Дейва шевелится борода, и Лоример догадывается, что командир беззвучно мо­лится. В экипаже он один набожен, по воскресеньям перед едой читает краткую прочувствованную молитву. Лоримера охватывает жгучая жалость: Дейв не мыслит жизни без семьи, он души не чает в четырех сыновьях. Чутко следил за их учебой, водил в походы, на охоту и рыбалку. А Дорис, его жена, такая милашка и живчик, всегда путешествовала с ними, стряпала... И соседям помогала... Возила в школу Пенни и Дженни, когда болела Джинни... Хорошие люди, соль земли.