Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов

Вечером 27 числа Веревкин приказал Скобелеву, совместно с генерального штаба капитаном Ивановым, под прикрытием войск авангарда, произвести, как сказано в реляции, «тщательную рекогносцировку местности не далее двух верст от передовой позиции, с тем чтобы авангард к ночи был переведен вперед, если для этого выбрано будет удобное место». Из дальнейшего изложения той же реляции видно, что передвижение авангарда еще на две версты вперед предполагалось за тем, чтобы ближайшим соседством его к неприятелю более обеспечить спокойствие войск на ночлеге и при выступлении на следующий день, если таковое состоится. Часу в пятом вечера, Скобелев двинулся, с двумя сотнями и двумя ракетными станками, бывшими в авангарде, по направлению к Хиве, приказав пехоте навьючить все тяжести и быть в полной готовности следовать за кавалерией, по первому требованию. Едва сотни отошли с полверсты от своего лагеря, как показались с фронта и флангов одиночные неприятельские всадники, по всей вероятности составлявшие сторожевую часть неприятеля и спешившие отойти назад. Затем, неприятельская конница, подкрепленная вновь выехавшими из окрестных садов и кишлаков всадниками, собравшись в несколько отдельных куч, пробовала было остановить наше движение, но всякий раз дорога была очищаема несколькими ракетными выстрелами. Выбрав, верстах в двух с небольшим от прежней стоянки, новую авангардную позицию, Скобелев решился отойти назад и, соединившись с пехотой, передвинуться окончательно на вновь избранное для авангарда место. Как и всегда, лишь только хивинцы заметили обратное движение отряда, тотчас же ободрившись, они стали все ближе и ближе наседать на отходившие назад сотни, как будто вызывая на рукопашную схватку. Скобелев, имея в виду перейти еще засветло на новую позицию и не желая ввязываться в дело, продолжал отступать, не обращая внимания на неприятеля и прикрываясь двумя взводами наездников. Наконец, когда неприятель, принимая наше молчаливое отступление за нерешительность вступить с ним в бой, начал подскакивать к войскам слишком близко, приказано было наездникам произвести атаку, что и было молодецки исполнено ими: неприятель был отброшен к садам, находившимся сзади. Для того, чтобы обеспечить движение отряда с левой стороны дороги, где местность представляла более удобств для нападения неприятельской кавалерии, выслана была пешая цепь из 25 оренбургских казаков, которой приказано было, переходя от закрытия к закрытию, огнем задерживать неприятеля. Неприятель, пытавшийся неоднократно проскочить здесь, всякий раз принуждаем был возвращаться назад. Наиболее опасным моментом при этом отступлении был тот, когда сотни вошли в черту садов, подходивших очень близко к дороге с правой стороны отступивших сотен. Неприятель, заняв эти сады, открыл пальбу из ружей и фальконета, к счастью мало действительную, от которой сотни потеряли трех раненых казаков и нескольких лошадей. Между тем пехота, заслышав жаркую перестрелку, выступила на соединение с кавалериею и подошла как нельзя более вовремя. Неприятель, завидев пехоту, не ожидая атаки, очистил сады. Авангард, после этого, в полном составе двинулся к вновь избранной позиции. Но при выходе на открытую местность, перед самым местом ночлега, хивинцы опять собрались в несколько куч, как будто с намерением произвести нападение; тогда было приказано положить две роты пехоты при выходе на поляну скрытно, за валиком, насыпанным по берегу одного небольшого арыка; кавалерия же должна была отступить за пехотою и тем подвести неприятеля под пехотный залп. Для того чтобы лучше выполнить этот маневр, ротмистр Алиханов с пятью казаками кизляро-гребенской сотни, вызвался подъехать как можно ближе к хивинцам; затем, обратив на себя их внимание, повернуть назад и, не доезжая шагов ста до того места, где лежала пехота, очистить фронт для производства залпа. Маневр удался как нельзя лучше: неприятель подвернулся под два хороших залпа, после которых он отступил весьма далеко и уже не трево, выдвинутый на четыре версты от расположения главных сил, привлек на себя еще большее внимание неприятеля, чем накануне, который тревожил его всю ночь с 27 на 28 мая, обстреливая войска из ружей и фальконетов. В ожидании более сильного нападения неприятеля, пришлось на подкрепление авангарда, к рассвету, послать еще одну сотню и два конных орудия.