Хижина

– Что с гражданским? – полюбопытствовал Седов, ослабив тело.

– Девушка, возможно работник картинной галереи. Без сознания. Сейчас рядовой Травник старается вернуть ее к жизни.

– Вы доверяете ему? – с опаской в голосе, решительно спросил Седов.

– С чего вдруг такие вопросы, лейтенант? Вы его в чем-то подозреваете? Доверяю, как и всем тем, кто здесь. – с уверенностью в голосе ответил командир и сразу же, на секунду, засомневался в каждом из своих солдат.

Так как Котляров тесно не знал каждого из них, он почувствовал какую-то настороженность. В его распоряжении солдаты поступили не слишком давно и то, что неспроста Седов завел такой разговор, его пугало. Но Котляров не хотел рушить команду, поселить сомнение в себе и в солдатах своего отряда, поэтому он намеренно отрицал что-то подобное. Седов продолжил:

– Я его ни в чем не подозреваю. Просто…он какой-то темный, странный. Вы его давно знаете? Не понравился он мне, когда мы вместе шли к этому зданию. Он точно, военврач?

– В личном деле написано, что военврач! Знаю я его не меньше, чем всех вас. Лично? Нет! Скажу тебе так, я в долгу у его отца, обещал ему, что присмотрю за его сыном. – задумчиво, рассуждал командир. – Давай, прекращай эти предположения! Замени Огурцова, пусть рядовой отдохнет. Скоро выступаем. – храбро произнес он и посмотрел на часы.

– Слушаюсь, капитан. – произнес лейтенант и с недовольным чувством поправил автомат.

Вспыльчивый Седов больше не произносил свои мысли вслух. В военное время он всегда ответственно выполнял устав и не шел на дерзкие дискуссии со старшим по званию. Но внутри себя он быстро загорался, как спичка, и медленно тушил свои внутренние порывы. Не называя конкретных причин капитану о недоверии к рядовому Травнику, Седов все равно продолжал крутить в своей голове подобные мысли. Словно внутренний голос загрязнял его отношение к Алесю, шептал ненужные мысли и слова.

Седов сменил Огурцова на карауле.

Скромный солдат Огурцов с легкостью припал к стене, а затем сел на стул. Сейчас в его голове не хватало сил на дурные мысли о войне, он приятно наслаждался отдыхом. Иван снял с себя черный плащ, затем опустил рюкзак, но оставил на ремне автомат и снова набросил на себя плащ. Открытая часть его головы озябла от холодного воздуха, что доносился из окна при дозоре. Розовые оттенки лица, из-за смуглой кожи, были не слишком выразительны, а неширокий нос посапывал. Юноша достал из рюкзака банку консервы гречневой каши с мясом. Открыл ее. Вытянул армейский нож, что крепился на нижней части правой ноги. И, будто не замечая капитана, он голодно и жадно съедал консервированный продукт. А Котляров молча, с жалостью, посматривал на худого беззащитного мальчишку Ивана. Капитан не мешал ему, чуть подальше отошел, позволив солдату хоть на несколько минут не отвлечься от войны.

Рядовой Мельник, расположившись в нескольких шагах от командира, с уважением разделял доброе дело Котлярова. С хорошим настроением он отвел взгляд от Огурцова, а затем вспомнил своего младшего сына и тут же загрустил.

И в это время, неожиданно для всех, раздался грохот. Глухие взрывы объединили два этажа. Они доносились издалека – загремел горизонт в пылающем огне и крови. Линия фронта оживилась, давая понять всему отряду Котлярова, что все только начинается. Капитан и лейтенант ждали этого, ведь шум сражений указывал на продолжение их военной операции.

За окнами картинной галереи, по-прежнему, не было видно вражеских солдат. Но раз за разом что-то грохотало и пугало молодых солдат. С первыми взрывами Зуйко взглянул в прицел снайперской винтовки. Словно муравьи, вдали мелькали серые каски солдат. Черный песок подбрасывало вверх, горящие искры летели следом. Вот о чем его предупреждало плохое предчувствие.

От грохота девушка вздрогнула и холодным взглядом резко посмотрела на Алеся. А тот сильно схватился за оружие и волнительно бросил взгляд на сослуживца, будто ожидая от него какого-то ответа. Но рядовой Зуйко, продолжал наблюдать, ни на секунду не отходил от окна.

Командир подобрал рацию, которую раньше отбросил в сторону. К несчастью, она вновь подводила его, шипела, как змея, злила Котлярова. Он еще сильнее отбросил ее к лестнице и раздраженно крикнул:

– Черт!.. Лейтенант! Быстро всех сюда! – капитан указывал левой рукой на второй этаж.

Взрывы его не пугали, не злили. А рация не в первый раз с ним враждовала. Ярость росла от того, что половина неопытных его солдат тут же может лечь от первых пуль противника.

Седов быстро поднялся на второй этаж, отыскав солдат, он храбро показался в дверном проеме.

– Пора выдвигаться. Начинаем операцию! – с улыбкой громко крикнул лейтенант. – Все, спускаемся!

– Что начинаем? – спросил Алесь, сидя на коленях.

Лейтенант преднамеренно посмотрел кислым взглядом на него, а затем покинул второй этаж.

К Алесю подбежал Зуйко и с легким дрожанием в голосе, произнес:

– Вставай. Пошли быстрее к капитану.

Зуйко опрокинул снайперскую винтовку за спину.