Хижина дяди Тома

— Видите, она уже успокаивается, — сказал Хеллей пассажирам. — Она примирится со своей судьбой.

Женщина не шевелилась. Легкий ветерок, овевая ее голову, несколько освежал ее. Она видела, как последние лучи заходящего солнца разбросали по воде золотые блики. До слуха ее доносился веселый смех, но на сердце ее словно тяжелый камень навалился. Ребенок, поднявшись на ножки, принялся ручонками гладить ее лицо. Он подпрыгивал, откидывался назад и, лепеча что-то непонятное, казалось, пытался ее утешить.

Ребенку едва ли исполнился год, но он был велик для своего возраста и ни одной минуты не сидел спокойно.

— Какой великолепный мальчуган! — проговорил один из пассажиров, неожиданно остановившись перед ними. — Сколько ему месяцев? — добавил он, не вынимая рук из карманов.

— Десять с половиной, — ответила мать.

Джентльмен протянул мальчику леденец, а малыш, следуя обычаю всех ребят, поспешил схватить его в кулачок и засунуть в рот.

— Вот так молодчина! — произнес джентльмен и, насвистывая, продолжал свою прогулку по палубе. Достигнув противоположного конца парохода, он поравнялся с Хеллеем, который курил, забравшись на груду тюков.

— Вы совершили довольно удачную покупку, чужестранец, — произнес джентльмен, вытащив из кармана фитиль и раскуривая сигару.

— Надеюсь, что так, — ответил Хеллей.

— Красивая девка! — сказал джентльмен.

— Да, недурна.

— Вы везете ее в Новый Орлеан?

Внимательно следя за кольцами табачного дыма, расплывавшимися в воздухе, Хеллей утвердительно кивнул.

— На плантацию?

— Да, — ответил Хеллей. — Мне поручено приобрести рабов для одной плантации, и я надеюсь сбыть ее туда. Меня уверяли, что она отличная стряпуха. Она может пригодиться на кухне. Да и хлопок может щипать, пальцы у нее подходящие, я смотрел. Во всяком случае, сбыть ее будет нетрудно. — И Хеллей снова затянулся своей сигарой.

— Ребенок на плантации не будет нужен… — заметил пассажир.

— Я продам его, как только представится случай, — ответил Хеллей, зажигая вторую сигару.

— И дорого вы возьмете за него? — спросил джентльмен и, вскарабкавшись на груду сундуков, уселся поудобнее рядом с Хеллеем.

— Право, не знаю еще… Мальчишка хорошенький, здоровый, толстенький, и тело плотное, как камень.

— Все это так. Но сколько возни и расходов, пока его вырастишь!

— Та-та-та!.. Такая мелюзга растет сама по себе. Возни с ними не больше, чем со щенятами. Через месяц он уже будет бегать.

— У меня есть хорошее место для выращивания таких ребят. И я подумал, не купить ли мне его. У нашей кухарки на прошлой неделе погиб ее сынишка: утонул в лохани, пока она развешивала белье. Неплохо было бы поручить ее заботам вот этого взамен умершего.

Хеллей и пассажир некоторое время продолжали молча курить. Ни тот ни другой не хотели, по-видимому, вплотную подойти к интересовавшему их вопросу. Первым наконец заговорил пассажир:

— Вы не спросите, думаю, за него больше десяти долларов, раз вам все равно необходимо избавиться от него?

Хеллей, отрицательно покачав головой, пренебрежительно сплюнул.

— О такой цене и речи быть не может! — буркнул он и снова затянулся.

— Так сколько же вы хотите за него? — с некоторым нетерпением произнес пассажир.

— Н-да… Я могу и сам вырастить мальчишку или отдать его куда-нибудь на воспитание… Нечасто попадаются такие красивые и такие здоровенные. Месяцев через шесть он будет стоить долларов сто. Если я буду тщательно его выхаживать, он через год, через два будет стоить уже двести долларов.

— Это неслыханная цена! — воскликнул пассажир.

— Я ничего не уступлю, — коротко бросил Хеллей.

— Предлагаю вам тридцать долларов и ни цента больше!

— Давай договоримся, — сказал Хеллей, сплевывая. — Разницу — пополам. Давайте сорок пять долларов, и дело с концом!

— По рукам!

— Значит, сторговались, — сказал Хеллей. — Где вы высаживаетесь?

— В Луисвилле.

— В Луисвилле? Отлично. Мы приедем туда в сумерки. Малыш будет спать. Вы унесете его потихоньку, чтобы он не закричал… Я люблю, чтобы все шло спокойно. Терпеть не могу шума и суматохи.

Банкноты перекочевали из кармана покупателя в карман продавца. Хеллей снова занялся своей сигарой.

Стоял тихий звездный вечер. Пароход остановился у набережной Луисвилла.

Молодая женщина сидела, держа на руках ребенка, не произнося ни слова. Услышав название города, она поспешно положила ребенка в углубление, образовавшееся между сундуками, бережно подостлав под него свою накидку. Затем она быстро перебежала на ту сторону, где была пристань, надеясь среди служащих гостиниц, толпившихся на берегу, увидеть своего мужа. Она перегнулась через борт. Вся душа сосредоточилась в ее глазах. С невероятным напряжением впиваясь взглядом в эту массу голов, она старалась разглядеть среди них одну.

Толпа оттеснила ее от ребенка.

— Пора, — произнес Хеллей, поднимая спящего ребенка и передавая его своему новому знакомому. — Только не разбудите его, а то он закричит и мать поднимет дьявольский шум.

Подхватив свою добычу, покупатель быстро скрылся в толпе.