Хладнокровно

— Не обижайтесь, но я вас не знаю. Идти куда-то с незнакомцем — это, наверное, вещь номер один, о которой родители предупреждают своих детей.

Он слегка улыбается.

— Это верно.

Я поворачиваюсь.

— Пойдемте.

Любопытство кошку сгубило, верно?

Можно надеяться.

ГЛАВА 37

Тея

Мы идем по улице, между зданиями. Подальше от толпы и всей этой напускной грусти, которая начала меня тяготить. В полной тишине я размышляю, правильно ли я поступаю, отправляясь с Тобиасом Эвансом куда-то, черт знает куда, одна. Действительно ли он детектив? И если да, то должна ли я находиться здесь без присутствия адвоката?

У меня есть вопросы. Но по моим венам не бежит тревога.

Прижав ладонь к карману пальто, я нащупываю там телефон. По крайней мере, я смогу позвонить, если что-то случится. Этого должно быть достаточно.

— Я прочитал полицейский отчет о вас, — наконец говорит он, привлекая мое внимание к себе. Мои ноги толкают меня остановиться, но это означало бы, что я начинаю волноваться. Поэтому я заставляю себя вести себя нормально.

— Меня никогда не арестовывали, так что извините, но вы, должно быть, ошибаетесь.

Тобиас мрачно усмехается, качая головой. — Простите мой язык. Я иногда сокращаю свои слова. Я имел в виду, что читал отчет о последнем дне Сэмюэля и о том, как вы и ваши друзья вместе готовили инсценированный судебный процесс.

— Да, ну… Я бы скорее сказала, пытались подготовиться. У меня голова раскалывалась почти весь день, и это, конечно, не помогло, когда Сэмюэль подвергал сомнению наши идеи на каждом шагу, поэтому мы проводили долгие часы в библиотеке.

Эванс трет глаза. — О, я как раз собирался спросить вас об этом. Вы сказали, что он ушел от вас около одиннадцати, верно? — Я киваю головой. — Почему?

— Потому что с ним там мы не смогли бы сделать ничего стоящего. Он выглядел таким же уставшим и даже более грубым, чем обычно. Мы отправили его домой, пробыли еще час и тоже ушли.

— Вы знаете, куда он пошел?

— Нет, он не говорил, а я не спрашивала.

— А куда вы все пошли?

— Домой. Мой брат пошел с Ксавьером в паб, потом в квартиру Ксавьера. Офелия, Элиас и я пошли вместе.

— Твой брат вернулся?

Я смеюсь. Или на самом деле заставляю себя смеяться. — Конечно. Через некоторое время после моего возвращения домой пришли и Уилл, и Ксавьер, и мы легли спать.

Несколько минут длится молчание, пока мы останавливаемся перед одним из студенческих общежитий. Я нахмурилась. Что мы здесь делаем?

— Помните, я спрашивал вас, были ли у вас какие-то отношения с Сэмюэлем?

Я насмехаюсь над этой мыслью. — Не в таких точных выражениях, но да. А что?

Мы заходим внутрь здания и поднимаемся на второй этаж. Вокруг никого нет. Наверняка на все шествие. В коридоре немного темно даже при включенном свете. Такое впечатление, что лампочки висят на ветру. Минуя двери одну за другой, мы стоим в самом конце, и детектив открывает предпоследнюю дверь справа, пропуская меня вперед.

Да, я глупая.

Я сначала колеблюсь, но вхожу.

Здесь тоже темно, и в комнате душно. Мое лицо искажается от отвращения.

— Будьте осторожны, пожалуйста. И ничего не трогайте, — говорит мне Эванс.

Затем вспыхивает свет, заставляя мои глаза прищуриться, прежде чем они привыкнут к яркости. Мой взгляд падает на одну из стен комнаты, прямо над кроватью. Мое сердце замирает от того, что я вижу и узнаю десятки фотографий и рисунков… меня. Я повсюду. Одна целая стена, несколько других рисунков на столе справа от меня.

Мы в студенческой комнате, не так ли?

— Что это, черт возьми, такое? — тихо спрашиваю я.

Я чувствую, как меня охватывает волна жара. У меня перехватывает дыхание и кружится голова.

— Это комната Сэмюэля. И это именно та причина, по которой я спросил о ваших возможных отношениях.

Я срываю один из рисунков со стены, не заботясь о том, что я должна была ничего не трогать. Я протягиваю руку детективу. — Вы действительно думаете, что это говорит о возможных отношениях? Я бы скорее подумала о кровавом безумии.

— Тея, пожалуйста, верните его обратно на стену. Вы не можете ничего трогать. Я привел вас сюда, чтобы получить ответы. А не для того, чтобы вы мешали расследованию, которое теперь стало делом об убийстве, а не о пропаже человека.

— У меня были отношения с Ксавьером, — говорю я ему. — Парень, с которым вы видели меня после супервизии. Я была с ним полтора года. Меня не интересовал Сэмюэль. Он мне не нравился, и, черт возьми, я понятия не имею, что это значит, но я ему тоже не нравилась.

Внезапно я забываю обо всех причинах, по которым я не должна быть здесь.

Переполняющее чувство в этот момент бьет ключом. Перед глазами мелькают моменты, когда я разговаривала с Сэмюэлем за последние два года. Он всегда был грубым, язвительным и полным ненависти. Что происходит?