Хладнокровно

— Потому что ты существуешь, — говорит он, и его ладони снова касаются моих щек. — Потому что в тот момент, когда я впервые увидел тебя, я не мог перестать думать о тебе. Вспоминая, как блестели твои глаза от алкоголя в твоей крови. Как твои губы кривились в ухмылке, когда ты понимала, что привлекла мое внимание. Как покраснели твои щеки, высветлив идеальные веснушки, когда я узнал, кто ты. Все это запечатлелось в моем мозгу на всю жизнь. И мне нужно больше этого.

Я знаю, что все изменилось. Возможно, все еще не так, как должно быть. Возможно, нам нужно больше времени, чтобы стать людьми, которые могут быть вместе полностью. Я прожила годы в Кембридже, осознавая, кто такой Ксавьер, но так влюбилась в него, что не могла найти в себе силы изменить это. Сейчас я сама по себе. Больше, чем когда-либо. Вместе с диазепамом, растворяющимся в моих венах, пришло и сознание.

Проблема лишь в том, что мое сердце не забыло ни одного момента, когда я была счастлива с Ксавьером. Он заставил меня почувствовать себя важной, желанной… самой собой. Все было не так уж плохо. И мы работали над собой. Мое сердце помнит, и оно хочет, чтобы я наконец послушалась.

Он мой.

Он всегда был моим.

И даже сейчас я знаю, что я его.

— Ты все еще мой человек, Тея. Даже несмотря на все твои сомнения, ты всегда была той, кого я хотел и в ком нуждался. Я знаю, я облажался. И не раз. Я позволил тебе слишком сосредоточиться на мне, и мне это нравилось. Я вел себя так, будто ты не можешь мне доверять. Но, блядь… Я клянусь, я работаю над этим. Чтобы быть лучше для тебя и ради тебя. Я стараюсь изо всех сил, потому что не могу представить, что в моей жизни не будет тебя.

Мое дыхание сбивается, мой живот подпрыгивает от его признания.

— Я сделаю для тебя все. Надеюсь, ты хотя бы это знаешь.

— Я знаю, — шепчу я, потому что действительно знаю. Он защищал меня от Сэмюэля. Его арестовали, чтобы отвести от меня подозрения. Это свидетельства этого. О том, насколько правдивы его слова.

— Мой психотерапевт посоветовала мне дать тебе время для себя. Она права. Я просто не могу найти в себе силы слушать. Я дам тебе пространство, но мне нужно, чтобы ты снова стала моей.

Я беру его руки в свои, затем опускаю их вниз, и в глазах Ксавьера мелькает страх. Это такая неизвестная территория, где я могу хорошо его читать.

Его стены не выдерживают меня. Это почти как свежий воздух, которым я дышу.

— Неважно, что произошло, как все изменилось и к чему это нас ведет — я всегда была твоей, Ксавьер. Это ничуть не изменилось. Я почти уверена, что ничто и никто не сможет ничего с этим сделать. — Я сжимаю его руки. — Так что к черту то, что говорит психотерапевт. Я могу иметь свое пространство, а ты можешь работать над собой, и мы можем быть вместе.

Мои ноги дрожат. Я рада, что села.

— Ты уверена, что мы не вернемся к тому, что было? — спрашивает он.

— Независимо от того, что могут подумать люди — я выросла и поняла, как мы ошибались раньше. Я никогда не позволю тебе снова взять надо мной верх и позволить тебе дергать за ниточки. Я не хрупкая. Я никогда не хочу быть такой. Никогда больше.

Мои губы приподнимаются.

Он улыбается и наклоняется. Его рот накрывает мой в сильном, собственническом поцелуе. Стон смешивается с его дыханием, и он глотает звуки. Мои руки обвивают его шею, и я прижимаю его ближе к себе.

Член Ксавьера пульсирует от моего жара, когда я приподнимаюсь. Он крепко держит меня, руки на моей заднице, сильно сжимая ее.

Я стону, вызывая у него смех. Он пожирает мою реакцию, как будто это его любимое блюдо.

Он несет меня через спальню, и я уверена, что он несет меня к кровати. Однако через несколько секунд моя голова слегка ударяется о стекло окна. Воздух дует мне в спину, которая выгибается дугой от ощущения холода. Окно по-прежнему приоткрыто.

Он проводит губами по моей челюсти и вниз по шее. Ногти впиваются в его плечо с каждым движением языка. Я упираюсь ладонями в подоконник, приподнимаясь, чтобы освободить себе место. Мои бедра начинают кружить вокруг его члена. Он уже такой твердый, что подергивается от давления.

Я подаюсь вперед. Совсем чуть-чуть.

— Блядь, — шепчет он мне в шею.

Он наклоняется ко мне еще больше, так что моя спина почти прижимается к стеклу. Его поцелуи опускаются все ниже, а мои стоны становятся все громче. Когда он достигает глубокого выреза моего топа, его палец проскальзывает под ткань, он поднимает его и бросает на пол. Вскоре там же оказывается и мой лифчик, обнажая мою грудь.

Там горит маленькая лампа, так что тот, кто поднимет глаза, сможет нас увидеть. Я слегка поворачиваю голову, осматривая улицу. Но уже поздно, и я ничего не вижу.

— Тебя это заводит, да? — спрашивает он. — То, что кто-то может увидеть.

Я молчу, мой взгляд устремлен на Ксавьера. Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.

— Я чувствую, как сжимается твоя киска, любимая.

Он прикусывает мою губу, целуя меня.