Хладнокровное чудовище (СИ)

Сиркх подошёл в несколько шагов к краю, у которого она остановилась, и протянул к ней руки. Дрожа — от холода или страха — Арнеина всё же скользнула в его объятия. Сильные ладони подхватили озябшее тело, которое погрузилось в горячую воду. От резкого контраста она охнула и застонала, а от осознания, что находится совсем обнаженная в руках императора, и всё, что их разделяет — лишь небольшой, едва уловимый поток горячей, обжигающей по-новому воды горного источника, зашлась мелкой судорогой.

Слабость заставляла ноги подгибаться. Арнеина разомлела в его руках и даже на миг прикрыла глаза, осторожно опустив свои руки на его плечи. От его близости, от его крепкого сильного и горячего тела, от запаха его дыхания кружилась голова. Если бы он сейчас коснулся её губ, она бы…

— Дыши, — прошептал Сиркх с весельем.

— Не могу.

— Ты должна.

Что-то невероятное происходило с её телом в его руках. Арнеина шумно вздохнула, едва касаясь грудью его груди, и император сорвал с её губ этот вздох, сминая в жарком поцелуе. Тело его было твёрдым, как камень, такое противоположное её разнеженному и мягкому, что и этот контраст сводил с ума.

Жарко. Так жарко. Так шумно колотятся в унисон сердца. Руки Сиркха скользнули по талии вверх, по спине и обхватили мягко за шею, согрели холодные после первой купели краешки ушей. И его горячие губы тоже заставляли тело сходить с ума, снова и снова.

Арнеина почувствовала, как упёрлась спиной в каменную стену чаши, а Сиркх навис над ней, мощный, как скала, и такой же непрошибаемый. Что она знала о нём? Всё смешивалось в голове от его поцелуев и прикосновений. Раскрытые губы, томительное, вызывающее жаркую волну во всем теле от коленей до груди движение его языка, касающегося её нёба, медленное, иступлённое изучающее прикусывание губы и снова жаркое проникновение, рушащее весь самоконтроль.

Человек, говорящий с богами. Мужчина, которому ещё нет сорока, полный силы и страсти. Правитель, готовый перевернуть весь мир… уже переворачивающий его. Правитель, готовый идти к своим целям несмотря ни на что. Сирота, когда-то потерявший всё, что у него было. Скиталец и отшельник. Бывший учитель и наставник ордена дарханов. Маг, обладающий способностью обращаться и к живому, и к мёртвому. Маг, сильней которого ещё не рождались на этой земле.

И она перед ним. Растерзанная, обнажившая не только тело, но и душу. Отдавшая всё, что у неё было. Остались у неё хоть какие-то границы? Где заканчивается её тело, где бьётся и трепещет душа?

— Завтра… — прошептал он возле её губ, прижавшись лбом ко лбу.

Завтра её мир не станет прежним.

— Мне страшно, — ответила она таким же низким шёпотом, пока Сиркх продолжал нежно удерживать её в своих ладонях, согревая то мочки ушей, то шею.

— Я знаю.

— Правда ли я та… кто тебе нужен?

— Я никогда не собирался жениться, Нея. Я уступил Совету Дарханов, отдавая лишь дань традициям Иввара, идущим испокон веков. Моё поклонение предкам, давшим нам жизнь. Но ты здесь, в моих руках. И это больше, чем случайная встреча. — Он вздохнул. — Что ты чувствуешь, глядя на ночное небо?

Он выпустил её из объятий и позволил поднять голову к чёрному небу, уходящему в глубину там, где не доставал свет факельных огней. Она знала это небо, хоть и не такое северное, как на родине. Каждый раз, глядя на него, охватывала тоска. И чёрная глубина манила, но не пускала в себя, ограничивая Арнеину её телом и землей, которой она принадлежала.

— Каждый раз сильнее всего я чувствую… тоску, — призналась она, не надеясь на понимание.

Многих небо восхищало. Удивляло россыпью созвездий, многоликостью и переменчивостью, яркостью и бриллиантовым блеском звёзд. Творением богов, которое невозможно повторить. Космической красотой.

— Ты была не здесь в прошлой жизни. Ты принадлежала звездам. И, глядя на них, вспоминаешь то, что потеряла. Я знаю это, потому что тоже был рожден не в нашем мире.

Он сказал то, что она всегда знала где-то глубоко в душе. Но произнесённые вслух эти слова освобождали от оков прошлого лучше, чем любые клятвы.

Пальцы Сиркха, которыми он вцепился в край каменной чаши, напряглись, словно и он мечтал вырваться за пределы оков человеческого тела и подняться выше, туда, откуда пришёл.

— Но теперь я здесь, — медленно заговорила она, — и должна что-то совершить. И я боюсь, Сиркх, — теперь его имя звучало шорохом звёзд, рассыпанных по небосклону, коротким и ярким росчерком кометы, а на губах растекалась тёплая, неземная улыбка. — Боюсь, что во мне нет столько сил. Что меня… что тебя — осудят и не поймут. Что путь, которым я пойду с тобой, вызовет сопротивление, что будут жертвы, кровь и смерти тех, кто ни в чём не виноват. Как те, кто уже пострадал — не поддержав переворот.

Сиркх не стал ничего отрицать, и на сердце похолодело. Может быть, она даже не знает, что на подступах к Сеттеръянгу погибли и сейчас погибают десятки, сотни простых людей, попавших под жернова переворота власти. Истекают кровью пока она согревает тело и душу в горячей купели.