Хлеб и камень

И вообще мне с Лушей необыкновенно хорошо. Я готов часами разговаривать с ней о чем угодно, и мне нисколечко не надоедает. Да и у нее в городе, кроме меня, больше нет друзей. Из деревни, правда, иногда кто-нибудь приезжает. Но здесь, как она заверяет, я ее единственный дружок.

Вот и первое доказательство нашей большой дружбы. Я один в нашей семье, кто знаком с содержимым ее деревенского сундучка. Я могу подолгу смотреть, как она не спеша разбирает и укладывает свои вещи. Кульминацией этого захватывающего зрелища является момент, когда она по моей просьбе разворачивает платок, в котором хранятся ее драгоценности: два тоненьких золотых колечка, сережки с голубыми камешками, блестящие бусы. Здесь же лежат четыре серебряных полтинника выпуска 1924 года с фигурой дюжего молотобойца и разные документы, которые я люблю читать вслух. Это свидетельство о рождении, справка из сельсовета, врачебное заключение о глухонемоте. И отдельной пачечкой сложены деньги, которые она заработала у нас в этом году. Иногда мы их вместе считаем и пересчитываем.

Так в общении с Лушей проходят дни моей болезни. И я незаметно для себя иду на поправку…

Журнал: "Аврора", 1990, № 11.