Хлеб и воля

«Пусть не будет частной собственности», говорят они, и тотчас же стараются удержать частную собственность в её ежедневных проявлениях. «В отношении производства вы будете составлять Коммунистическую Общину: поля, орудия, машины, всё, что произведено было до сих пор, фабрики, железные дороги, гавани, копи и т. д. всё это будет ваше, общее. Относительно доли участия каждого в этой общей собственности не будет подниматься никакого вопроса.

«Но лишь только дело дойдёт до вознаграждения за труд, вы, на другой же день начните оспаривать друг у друга долю участия каждого из вас в производстве новых машин, в разработке новых копей. Старайтесь в точности взвесить часть, приходящуюся на долю каждого. Считайте минуты вашей работы и ревниво следите за тем, чтобы минута труда вашего соседа не могла купить большее количество продуктов, чем ваша минута.

«А так как часами ничего измерить нельзя, потому что на одной фабрике рабочий может смотреть одновременно за шестью ткацкими станками, тогда как на другой он может смотреть только за двумя, то вы начните взвешивать также потраченную каждым из вас мышечную силу и умственную и нервную энергию. В точности высчитывайте годы, употреблённые на обучение каждого работника, чтобы определить долю каждого в будущем производстве — и всё это после того, как вы сами же заявите, что в производстве прежних лет вы совершенно не намерены принимать во внимание, каково было участие того или другого из вас!»

Нам кажется очевидным, что никакое общество не может сложиться на основании двух, совершенно противоположных, постоянно противоречащих друг другу начал. Страна или община, которая ввела бы у себя подобную организацию, очень скоро была бы вынуждена или вернуться к частной собственности, или превратиться в общество коммунистическое.

III.

Мы уже видели, что некоторые коллективисты требуют установления различия между трудом сложным и трудом простым. Они считают, что час труда инженера, архитектора или врача должен считаться за два часа труда кузнеца, каменщика или больничной сиделки, и что то же различие должно быть установлено, с одной стороны — между всеми ремёслами, требующими более или менее долгого обучения, а с другой — трудом простых подёнщиков.

Но установить такое различие значит сохранить целиком неравенство, существующее в современном обществе. Это значит — провести заранее черту между рабочими и теми, которые претендуют на управление ими. Это значит — разделить общество на два ясно обособленные класса — аристократию знания и стоящую под нею толпу с мозолистыми руками, — два класса из которых один будет служить другому, будет работать для того, чтобы кормить и одевать людей, которые конечно воспользуются полученным таким образом досугом, чтобы учиться господствовать над теми, кто его кормит. Мало того: это значит взять одну из самых характерных черт современного буржуазного общества и усилить её авторитетом социальной революции; это значит — возвести в основное начало то зло, на которое мы нападаем в старом, разрушающемся обществе.

Мы заранее знаем, что нам ответят. Нам станут говорить о «научном социализме»; будут ссылаться на буржуазных экономистов — а также и на Маркса, чтобы доказать, что установленная градация заработной платы имеет разумные причины, потому что «рабочая сила» инженера стоила обществу больше, чем «рабочая сила» землекопа. И в самом деле, разве экономисты не старались доказать нам, что если инженеру платят в двадцать раз больше чем землекопу, то это происходит только потому, что издержки, «необходимые» для подготовления инженера, больше тех, которые требуются для подготовления землекопа? И разве Маркс не говорил, что то же самое различие должно логически существовать и между различными отраслями ручного труда — раз труд становится товаром? Он должен был неизбежно прийти к этому выводу, раз только он принял теорию ценности Рикардо и утверждал, вслед за ним, что товары обмениваются пропорционально общественно необходимому для производства их труду[17].

Но мы знаем, как стоит дело в действительности. Мы знаем, что если в настоящее время инженер, учёный или врач получают в десять или в сто раз больше, чем рабочий, и что если ткач получает втрое больше, чем крестьянин и в десять раз больше, чем работница на спичечной фабрике, то это зависит вовсе не от «издержек на их производство», а от монополии на знание или в пользу промышленности. Инженер, учёный и врач просто эксплуатируют известный капитал — свой диплом, — подобно тому, как заводчик эксплуатирует свой завод, или как помещик-дворянин эксплуатирует свой дворянский титул.