Хлеб по водам

— А потом он спросил Кэролайн, собирается ли та учиться в колледже. И она рассказала ему об Аризоне и спортивной стипендии. И тут он начал хохотать. Нет, такого совпадения просто не может быть, восклицал он. Значит, оба они бегуны. Но он-то знает, от чего убегает. А вот знает ли она?.. А потом сказал, что даже после сегодняшнего успешного выступления все равно хочет уйти из команды и единственное, что его удерживает, — это друг, Роллинз. И вообще все игры — это для маленьких детишек.

— Ну, Джонсон вряд ли будет рвать на себе волосы, если он уйдет, — заметил Стрэнд.

— Кто такой Джонсон?

— Тренер футбольной команды. Ромеро твердит каждому встречному и поперечному, что у тренера напрочь отсутствует воображение. Ну и конечно, эти слухи дошли до Джонсона.

— Я знаю, мальчик он трудный, — сказала Лесли. — Но никогда еще не слышала, чтобы Кэролайн говорила о ком-нибудь в таких восторженных тонах. Она сказала, что это был самый потрясающий вечер в ее жизни. И что, вернувшись домой, она села к столу и тут же записала все, о чем они говорили.

Еще один член семьи ведет дневник, подумал Стрэнд. Возможно, это наследственное заболевание.

— Выходит, она запомнила каждое слово, — заметил он.

— Это еще не все, — продолжила Лесли. — Когда Кэролайн сказала ему, что собирается стать ветеринаром, он усмехнулся и заметил, что спасать надо совсем другой вид. И что он знает, где ей надо проходить практику после получения диплома — в его старом районе, на Манхэттене. Там надо укрощать диких зверей, целые стада зверей о двух ногах, все они тяжело больны. Сказал, что там она принесет больше пользы, нежели потчуя пилюлями разжиревших пекинесов. Кэролайн подумала, что он над ней смеется, но тут он вдруг спросил ее очень серьезным тоном, не может ли он писать ей. Кэролайн спросила, о чем он собирается писать. Ромеро ответил: о политике, убийствах, подкупе, нищете, цвете кожи, лживой истории, напалме, водородной бомбе… Ну скажи, ты в его возрасте когда-нибудь задумывался или говорил об этом с девушкой?

— Нет, — ответил Стрэнд. — Времена были совсем другие.

— Он сказал также, что хочет попрактиковаться. Написать одно-два любовных письма.

— Наглец, — пробормотал Стрэнд.

— Ах, Аллен, он просто мальчик, старающийся показать хорошенькой девушке, что он умнее, чем есть на самом деле. Да к тому времени, когда увидятся вновь, они забудут, как кого из них зовут!

— Ну а что ответила на это Кэролайн? Я имею в виду любовные письма?

— Сказала мне, что, как ей кажется, вреда от этого не будет. — Лесли улыбнулась, точно удивляясь тому, что ее застенчивая дочь начала наконец постигать правила кокетства. — И знаешь, оказалось, что мальчишка не шутит. Не успели мы приехать в колледж, а ее уже ждало письмо. Она прочла и мне дала почитать. Там не было ни даты, ни обращения типа «Дорогая Кэролайн» или просто «Дорогая». Нет, то был дословный пересказ их разговора об алжирцах. Оно даже не было подписано. Кэролайн сказала, это первое любовное письмо в ее жизни. Ну и разумеется, посмеялась. Но с другой стороны, решила сохранить, чтобы показывать другим мальчикам в назидание. В знак доказательства, что с ней можно говорить о серьезных вещах, а не просто о каких-то глупостях. — Лесли слегка нахмурилась. — Надеюсь, она не превратится у нас в завзятую кокетку. Во всем кампусе не было мужчины или мальчика, который не провожал бы ее глазами.

— Это ты во всем виновата — с твоей подачи она решилась на операцию, — сказал Стрэнд.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — отшутилась Лесли, хотя голос ее звучал вовсе не весело. И покачала головой, словно стараясь избавиться от страхов за дочь. — Да к тому времени, как мы увидимся, она еще раз десять переменится. С нами, без нас… не важно.

— Ты не рассказала, как там Элеонор, — заметил Стрэнд. После Аризоны Лесли улетала на пять дней в Джорджию, проведать молодоженов. — Она счастлива?

— О да, очень, — ответила Лесли. — Во всяком случае, мне так показалось. Хотя городишко довольно унылый…

— Лесли, дорогая, — с улыбкой заметил Стрэнд, — ты говоришь то же самое о всех городах, кроме Нью-Йорка.

— Неправда. Ни о Бостоне, ни о Сан-Франциско, даже об Атланте я ничего подобного не говорила! — пылко возразила Лесли.

— О любом городе с населением меньше миллиона. Я же не спрашивал тебя о городе. Я спрашивал о Джузеппе и Элеонор.