Хлеб по водам

— Да нет, ничего особенного. — Тут она резко опустилась на стул, взяла бокал обеими руками, как держат дети, и стала жадно пить. Промелькнуло видение: Джудит Квинлен сидит за столиком в кафе и точно таким же жестом подносит дымящуюся чашку к губам. — Знаешь, ко времени, когда мне стукнет восемьдесят, я наверняка полюблю виски, — заметила Лесли. — И еще я где-то читала, его дают выжившим после кораблекрушения, чтобы восстановить силы. Нет, ничего особенного не произошло. Мы очень мило пообедали с деканшей, потом сыграли Шопена в четыре руки, и она рассказывала мне, какой у нее был замечательный муж, как страшно ей не хватает его теперь, когда он умер. О том, какая замечательная девочка наша Кэролайн и какая жалость, что в школе у них отсутствует специальная спортивная программа. Поскольку, если б она была, Кэролайн могла бы получить стипендию в любом колледже страны. Ну и еще говорила о том, что с нетерпением будет ждать таких вечеров, как сегодня, когда я могу остаться в городе, потому как ей смертельно надоело сидеть в одиночестве, читать, а потом засыпать одной в совершенно пустом помещении. Нет, ничего такого особенного… ну, разве что у меня было видение. И видением этим была я. Я сидела одна-одинешенька, читала ночами, и мне была ненавистна сама мысль о том, что придется ложиться в постель одной…

— Но твой муж, слава Богу, еще жив, дорогая, — осторожно заметил Стрэнд. — Хоть он, следует признать, и усталый, и старый…

Но Лесли не улыбнулась этой неуклюжей попытке пошутить.

— Нет, конечно, ты еще не умер, — сказала она. Голос у нее был ровный и какой-то совершенно безжизненный. — Я и не считаю, что ты вот-вот умрешь. Я боюсь совсем другого. Нас словно относит друг от друга течением. Мы подобны двум людям в воде, которых подхватили разные потоки и постепенно относят друг от друга все дальше и дальше. И вот наконец ты совсем исчезаешь из виду, и я сижу в одиночестве, как та деканша, и жду телефонного звонка от Джимми или телеграммы от Элеонор в день своего рождения. Или же выискиваю заметку в аризонской газете, где говорится, что Кэролайн побила школьный рекорд по бегу на дистанцию сто ярдов. И знаешь, я вдруг поняла, что больше не могу лежать ночью одна в чужой постели, зная, что ты где-то страшно далеко, в сотне миль от меня. Я должна была убедиться, что могу тебя найти, прикоснуться к тебе…

— Дорогая, — прошептал Стрэнд, — я здесь. Я всегда буду рядом с тобой.

— Я понимаю, все это глупо, — продолжила она тем же мертвым голосом, — но оба мы в последние дни так отдалились друг от друга. У меня появилось ощущение, что мы живем чьими-то чужими жизнями. Мы больше не спим вместе, мы даже не едим вместе, мы просто утонули в этом море мальчишек. Мне снятся какие-то совершенно жуткие сны, что я с другими мужчинами или соблазняю мальчиков… И потом там, на шоссе, я страшно испугалась. Какой-то пьяный проезжал мимо, ему показалось, что я недостаточно быстро уступила ему дорогу, и он осыпал меня страшными проклятиями, а потом пристроился сзади и долго ехал следом с включенными фарами дальнего света и гудел, гудел. Мне пришлось съехать с шоссе на первом же перекрестке, потому что я очень его испугалась. Я заехала куда-то совсем не туда, заблудилась и объездила, кажется, весь Коннектикут по темным и узеньким грязным дорогам, и ни в одном из домов — представляешь, ни в одном — не горел свет!.. Машина скользила в снегу, и я едва не налетела на дерево… Появилось какое-то дурацкое ощущение, что эта машина вознамерилась убить меня, что она враг, страшный враг… И я выскочила из нее, и долго сидела на краю дороги в снегу, и замерзла бы насмерть, но тут вдруг увидела прямо перед собой дорожный знак и поняла, что шоссе совсем близко. Ну вот, я здесь. И по крайней мере весь остаток ночи могу чувствовать себя в безопасности. — Она перегнулась через стол и поцеловала Стрэнда. — А теперь ступай. Пожалуйста. Ты выглядишь таким измученным. Я дома, я в безопасности, и завтра, в свете дня, все будет выглядеть совершенно иначе.

Он слишком устал, чтобы спорить. Поставил стакан на стол — он почти не пил из него — и потащился к себе в комнату. И снова, зябко ежась, полез под одеяло, даже не сняв халата.

Чуть позже он услышал в отдалении звуки пианино. Лесли играла в гостиной.

Глава 2

В среду накануне Дня благодарения занятия в школе отменили. И ровно в двенадцать Лесли со Стрэндом были уже готовы, собрали сумки и ожидали Конроя, который должен был заехать за ними на «мерседесе». Их пригласили провести уик-энд в загородном доме Хейзена, на берегу океана. Хотя лично Стрэнд предпочел бы остаться в опустевшем и тихом кампусе — все мальчики разъехались на каникулы — и предаться столь милому его сердцу ничегонеделанию. Но разговор, который состоялся у него с Бэбкоком за неделю до этого и касался Лесли, заставил его принять приглашение Хейзена.