Хлеб по водам

Большую часть времени Стрэнд проводил в номере рядом с Лесли, много читал, слушал новости и музыку по портативному радиоприемнику, который купил ему Хейзен. По каналу «Франс мюзик» транслировали замечательные концерты — произведения Бетховена, Баха и Шуберта. За долгие века человечеству не удалось изобрести лучшего лекарства, чем такая музыка, и она очень скрашивала их с Лесли времяпрепровождение. Как-то Лесли спросила: не считает ли он, что им следует связаться с мадам Аркур? Стрэнд ответил, что бедняжке надо дать время прийти в себя, залечить раны, а как-нибудь потом, позже, написать ей коротенькое письмецо с выражением дружеских чувств и наилучшими пожеланиями. Но он понимал, что сделать это будет непросто. Он почему-то испытывал чувство вины за то, что оказался за одним столом с мадам Аркур в тот момент, когда на нее напала эта ужасная женщина. Однако он все же написал его и отослал на адрес парижского офиса Хейзена, хотя, вполне возможно, мадам Аркур уже там не было.

На третий день Лесли стало настолько лучше, что она даже смогла выйти и они немного прогулялись, а потом зашли перекусить в ресторане «Максим» — он находился неподалеку от их отеля, прямо за углом. А после отправились в музей, где вдоволь налюбовались солнечной живописью импрессионистов. Потом вдруг Лесли сказала, что неплохо было бы привезти молодоженам подарок из Франции. Они обошли несколько магазинов, но цены везде были просто бешеные. И решили, что по прибытии в Нью-Йорк заглянут в «Блумингдейл»[30] и купят подарок там.

Вернувшись в отель, они обнаружили записку от Хейзена. Оказывается, Рассел звонил, но не застал их в номере и просил позвонить ему в офис.

Стрэнд позвонил из номера. Голос Хейзена звучал отрывисто и сухо. Тон делового человека, подумал Стрэнд.

— Я вернулся несколько раньше, чем предполагал, Аллен, — сообщил Хейзен. — И хотел бы улететь в Нью-Йорк не позднее завтрашнего дня. Сегодня придется задержаться на работе допоздна, но если вы, Лесли и Линда не возражаете, мы могли бы пообедать сегодня вечером в отеле.

— Мы с удовольствием, — ответил Стрэнд. — Но Линда в Мужене.

— Ох уж эта непоседа!.. — раздраженно заметил Хейзен. — Просто не в состоянии усидеть на одном месте. Ладно, позвоню ей сам и скажу — пусть поднимает задницу и мчится сюда, если хочет завтра улететь в Америку бесплатно. — Стрэнд не преминул отметить, как изменился лексикон Хейзена — оставалось лишь надеяться, что не бесповоротно, — со времени той памятной ночи в Туре. — И еще позвоню Конрою — попрошу сообщить вашим детям предположительное время нашего возвращения, чтобы они могли вас встретить.

— Вы очень внимательны, — поблагодарил Стрэнд. — Но передайте Конрою: пусть не пытается застать Элеонор. Несколько дней назад она вышла замуж, в Лас-Вегасе. Сейчас у них медовый месяц, и она не оставила нам никакого адреса.

— Лас-Вегас, Боже ты мой! — пробормотал Хейзен. — Нынешняя молодежь любит откалывать подобные шутки. Ну и как вы это восприняли?

— С трудом.

Хейзен засмеялся:

— Можно понять. Надеюсь, она счастлива?

— Просто в экстазе. Так, во всяком случае, написано в телеграмме. Пока что.

Хейзен снова засмеялся.

— Что ж, в любом случае передайте мои поздравления матери новобрачной. Постараюсь подъехать около девяти вечера. Вас устраивает?

— Будем ждать, — ответил Стрэнд.

— Ну как он? — спросила Лесли, когда Стрэнд повесил трубку.

— Хозяин вернулся, — пробурчал Стрэнд. — И снова взял в руки бразды правления.

Хейзен опоздал минут на пятнадцать. Когда адвокат вошел в обеденный зал, Стрэнды увидели, что вид у него измученный, под глазами темные круги. Костюм плохо отглажен — можно подумать, он прилетел в нем из Малой Азии и времени переодеться у него не было. Он как будто и побриться не успел, и на щеках и подбородке серебрилась неровная щетина, отчего от былой респектабельности не осталось и следа. И вообще Хейзен напоминал семейный портрет какого-нибудь выдающегося предка, над которым поработали ребятишки-вандалы. Интересно, подумал Стрэнд, поднимаясь ему навстречу, сколько же лет подобной сверхнапряженной жизни может выдержать обычный человек? Но Хейзен тепло и радостно улыбнулся им, обнажив ровные крепкие зубы. Пожал руку Стрэнду и наклонился — поцеловать Лесли в щеку. И только после этого тяжело опустился в кресло.

— Что мне необходимо — так это срочно выпить.

— Вы говорили с Линдой?

— Встречаемся в аэропорту завтра днем. Она, конечно, поворчала, но будет там, никуда не денется. Мартини, пожалуйста, — сказал он подошедшему к их столику официанту.

— Ну, как Саудовская Аравия? — спросил Стрэнд.

— Напрасная трата времени, — поморщился Хейзен. — Иметь с ними дело еще тяжелее, чем с французами. И часы вроде бы у всех есть, а вот сколько времени, похоже, никогда не знают. К тому же у каждого там дюжины родственников, каких-то принцев, проживающих в пустыне. И чтобы добиться хоть самого мизерного результата, приходится посещать каждого и при этом раздавать деньги направо и налево. Лучше бы я действительно поехал на юг с Линдой. Ну а как вы? Как восприняли новость о замужестве Элеонор?