Хлеб по водам

— Джоан и я. Срок ее контракта истек, и она получила куда более выгодное предложение. На Западном побережье. Там у ее второго мужа имеется компания по производству дисков, и в последнее время они снова сдружились. А это очень и очень хороший кусок хлеба, для нас обоих. В два раза больше, чем платил мне старик Соломон, плюс еще доля в деле, а с такой девочкой, как моя Джоани, это означает миллионы долларов. К тому же она без меня и шагу не может ступить. Да в любом случае она уже собиралась уходить от Херби, когда появился я…

— Мне Соломон говорил, что собирается ее уволить. Еще до того, как ты стал у него работать.

— Вот как? — равнодушно заметил Джимми. — Ладно, теперь это не важно. Бедняжка на мне просто зациклилась, вот и все. Мы с ней на одной волне. Да она даже «до-ре-ми» не споет без моего одобрения. А добрый старый второй муж на самом деле вовсе не такой уж и старый — хорошо знает вкусы нынешней молодежи. А в таком деле это обеспечивает девяносто девять процентов успеха. Совсем не то, что наш старый мудрый Херби. Его времена прошли. Он давно сел на мель, только не желает в этом признаться.

— Но он был очень добр к тебе.

— Зато я помог ему заработать немало денег. И ничего ему не должен, ни цента! Да быть благодарным в таком деле — это все равно что вложить в руки парня нож и начать учить его, как лучше перерезать тебе глотку. Нет, этот старый шут мне очень симпатичен, но бизнес есть бизнес. — Джимми заказал второй мартини. — Мы с Джоан собираемся оставить свой след на земле. Имя у нас уже есть, никакой раскрутки и расходов, связанных с ней, не потребуется. И я буду сам себе хозяин, а не мальчик на побегушках у старого Херби, который, стоило объявиться какому-то певцу в стиле кантри в Нэшвилле или Пеории, тут же гнал меня туда. Так что вы с мамой будете приезжать ко мне в Беверли-Хиллз и плавать в моем бассейне.

Стрэнд с грустью и тревогой смотрел на сына.

— Джимми, — заметил он после паузы, — на меня все это производит самое омерзительное впечатление. Никогда не думал, что придется говорить родному сыну такие слова, но мне за тебя стыдно.

— Знаешь, папашка, — злобно огрызнулся Джимми, — далеко не каждому дано в наши дни оставаться рыцарем Круглого стола.[45] Камелоту давным-давно пришел капут, пусть даже эта новость не докатилась еще до вашего Данбери. Ладно, хватит об этом. Ты сказал по телефону, что вроде бы хочешь о чем-то со мной поговорить, да? Валяй, выкладывай.

— Да нет, ни о чем, — коротко ответил Стрэнд. — Передумал. Хотел, чтобы ты оказал одну услугу. Для семьи. Но видимо, ошибся, рассчитывая на тебя. — И он поднялся из-за стола.

— Куда это ты собрался?

— Ухожу.

— Но обед подадут буквально через минуту. Сядь.

— Я не голоден.

— И даже, наверное, не хочешь, чтобы я сообщил тебе свой новый адрес в Калифорнии? — жалобно спросил Джимми. И Стрэнд вспомнил, как сын, еще совсем маленьким, упал на улице, разбил коленки и прибежал домой за утешением, жалобно подвывая по дороге.

— Нет, Джимми. Мне не нужен твой адрес. Доброй ночи. — И Стрэнд зашагал через обеденный зал к гардеробу. Получил свое пальто и, надевая его, обернулся. Джимми сидел за столом и заказывал третью порцию мартини.

Стрэнд вышел на продуваемую холодными ветрами улицу. Гостиница была в нескольких кварталах, отсюда он пошел пешком. Поднялся на лифте на второй этаж, вошел в номер и лег, не включая света. Два раза звонил телефон, но он не снял трубки. Сейчас он больше всего сожалел о том, что позволил Джимми заплатить за этот роскошный номер и что не взял с собой достаточно денег, чтобы расплатиться самому.

Глава 7

Доктор Принз не выглядел озабоченным или мрачным, когда, сняв кардиограмму, измерив кровяное давление и получив результаты рентгена и анализов, разложил все эти бумажки и уселся за письменный стол. Стрэнд воспринял это как добрый знак.

— Ну что, док? — спросил он.

— Все вроде бы в норме, все прекрасно, насколько можно судить, — ответил Принз. — Правда, кровяное давление немного повышенное, это не смертельно, однако… — Он сделал паузу.

— Однако что?

— Мне не нравится, как ты выглядишь. Не нравится цвет лица, глаза какие-то больные. Если б я не видел тебя, если б являлся одним из тех великих специалистов, которые, даже не взглянув на пациента, делают выводы, опираясь исключительно на результаты анализов, то сказал бы, что ты просто в отличной форме. Особенно с учетом перенесенного тобой тяжелого сердечного приступа. Но я не являюсь великим специалистом. Я всего лишь бедный и старый домашний доктор, а ты — мой друг, и я знавал тебя в лучшие дни…

Стрэнд усмехнулся:

— Да и я знавал тебя в лучшие дни.

— Еще бы! Но у тебя своя работа, у меня — своя. На результатах анализов это не отражается, но догадываюсь, спишь ты плохо…

— Догадка верна, — кивнул Стрэнд.

— И еще ты почти все время пребываешь в подавленном состоянии. В стрессе… — Доктор Принз испытующе взглянул на него, точно ожидал, что за этим последуют откровения.

— Есть немного, — сознался Стрэнд.