Хлеб по водам

— Возникли кое-какие проблемы, — начал он. — Семейные проблемы. Нет, ничего драматического. Просто надо принять решение. Вырастив двух детей, человек почему-то уверен, что знает, как это делать, и вполне справится с воспитанием третьего. Однако это не так. Все они разные. И то, что проходит с одним, не всегда годится для другого, можно даже сказать — иногда совсем не годится. Возможно, я преувеличиваю, может, вовсе не стоит так уж беспокоиться. Пустить все на самотек… Но меня воспитывали… — Он пожал плечами. Стрэнд был единственным ребенком в семье, а потому рано узнал, что такое одиночество. Отец был гораздо старше матери. Болезненный человек, по сути своей неудачник. У него не было времени заниматься с сыном; приходя домой с работы, он тратил всю оставшуюся энергию на бесконечные споры с женой о деньгах. — Я вырос в семье, где был не слишком избалован любовью. — Он сухо усмехнулся. — Возможно, именно поэтому у меня выработалось преувеличенно сентиментальное понятие о том, что должна представлять собой семья… Когда появились дети, я почувствовал, что ответственен за них, что должен оберегать и защищать их. И к счастью, а может, напротив, к несчастью, жена моя всегда разделяла эти чувства. Мы с ней слишком вовлечены в их жизни. Наверное, это эгоизм, не знаю… Как сказал мне тут на неделе один человек, я потерял связь со временем… Это трудно понять.

— Им грозит опасность? — спросила Джудит. Глаза ее были полны тревоги, и Стрэнд понял, что мысленно она перебирает все возможные беды, в которые в наши дни могут угодить в Нью-Йорке молодые люди.

— О нет, ничего страшного, — улыбнулся Стрэнд. — Вообще-то даже наоборот. — И он рассказал ей о предложении Хейзена помочь устроить Кэролайн в колледж, который находится так далеко от дома, и о причинах, обуславливающих этот выбор. Но о реакции Элеонор и о причинах, по которым, как она считала, младшую сестренку следует держать дома, говорить не стал. Слишком уж болезненная тема… Далее вспоминая об этом, он вдруг ощутил неприязнь к старшей дочери и испугался этого чувства… — Первой моей реакцией было ответить отказом, — продолжил он. — Боюсь, просто была задета моя гордость. Осознание того, что меня исключили из процесса принятия решений, считая, видимо, что я не способен позаботиться о собственной дочери. Этот Хейзен, уик-энд, проведенный у него, заставил почувствовать себя неудачником…

— Чепуха! — сердито воскликнула Джудит. До этого она сидела неподвижно, вертела в пальцах кофейную чашку, а тут вдруг резко отставила ее в сторону.

Он нежно похлопал коллегу по руке.

— Я более чувствителен, чем кажусь на первый взгляд, верно?

— А что думает ваша жена? — спросила Джудит.

— О, это совсем другое. Я ей пока не говорил…

— Почему? — удивилась Джудит.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Там, в чужом доме, где полно посторонних… А потом, когда мы вернулись к себе, она что-то почувствовала и я… Не знаю, что на меня нашло, но я предпочел притвориться, что никакой проблемы не существует. Из меня всегда был никудышный притворщик. Ну, мы немножко поссорились… Боюсь, — после паузы добавил Стрэнд, — ссора будет иметь продолжение и сегодня. А в общем-то ничего страшного. Как-нибудь переживем, — с напускной веселостью заметил он. — Ну, что скажете?..

— Я не знакома с вашей дочерью, — ответила Джудит, — но, если бы это был мой ребенок, я бы дала ему шанс. Я бы просто ухватилась за него. И благотворительность тут ни при чем. Возможно, тут сказываются мои предубеждения… да и обстановка в нашей школе, которая всегда оставляла желать лучшего. Но убраться из этого ужасного города, поступить в хороший колледж — это же просто дар небес!.. Потому как получение образования в Нью-Йорке есть не что иное, как продолжение войны, только другими средствами.

Стрэнд рассмеялся.

— Сам Клаузевиц[19] не сказал бы лучше! Надо процитировать это моему новому другу Хейзену. Возможно, следует высечь эти слова на порталах над входом в каждую школу. — Он оставил официантке на чай. — Думаю, нам пора.

— И куда вы пойдете? — осторожно осведомилась Джудит.

Стрэнд замялся.

— Пока не знаю. Решу по дороге.

Дождь на улице усилился; высокому мужчине и крошечной женщине было сложно укрыться от него под маленьким зонтиком Джудит.

— Решил пустить даме пыль в глаза, — сказал Стрэнд. — Возьмем такси. Знаете, мне начинают нравиться замашки богатых. К ним легко привыкаешь.

В машине оба довольно долго молчали.

— Мне больно видеть, как вы убиваетесь, — сказала наконец Джудит. — Мало вам других проблем. Почему бы не позволить мистеру Хейзену поговорить с Кэролайн? Пусть девочка подумает и примет решение сама.

Стрэнд кивнул.

— Наверное, вы правы. Хотя моя жена наверняка придерживается другого мнения. Совсем другого. Что же касается меня… — Он вздохнул. — Я раздираем противоречиями. Борьба между эгоизмом и мудростью. Только не совсем понятно, где эгоизм, а где мудрость.

Такси подъехало к дому Джудит — он находился всего в трех кварталах от того места, где жили Стрэнды. Женщина спросила: