Хлеб с ветчиной

Открытый лимузин президента, сопровождаемый потоком транспарантов, въехал на стадион. Один автомобиль, набитый секретными агентами, катился чуть впереди и два автомобиля сзади. Нашего президента охраняли смелые ребята с пистолетами. Толпа поднялась с трибун, когда лимузин президента въехал на арену. Никогда еще ничего подобного не происходило на этом стадионе. Это был наш президент. Он махал нам, и мы ликовали. Играл оркестр. Морские чайки восторженно кружили над нашими головами, как будто и они знали, что это наш президент. На голубом небосводе аэропланы выводили слова: «Благополучие не за горами». Президент встал в своем лимузине, и тут же, как по велению неведомой воли, тучи раздались, и солнечный луч осветил его лицо. Это означало, что и Бог знал, кто перед ним. И вот правительственный кортеж остановился, и наш великий президент, в окружении секретных агентов, направился к кафедре, утыканной микрофонами. Но как только он встал напротив микрофонов, с небес спустилась птица и села на кафедру прямо рядом с ним. Президент отогнал птицу и рассмеялся, и мы рассмеялись вместе с ним. Наконец, президент начал свою речь, и народ слушал его, затаив дыхание. Я не мог спокойно слушать президента, потому что сидел рядом с машиной для изготовления воздушной кукурузы, и она издавала слишком много шума, обжаривая зерна. Но все же мне думается, он говорил, что проблемы в Маньчжурии не такие уж серьезные, и что у нас в стране скоро все образуется, и мы не должны волноваться, а должны верить в Америку. Скоро для всех будет работа. Каждый зубной врач будет обеспечен больным зубом, будет хватать пожаров, чтобы пожарные могли тушить их. Снова откроются заводы и фабрики. Дружественные нам страны Южной Америки начнут выплачивать свои долги. Скоро мы все сможем засыпать мирным сном на сытый желудок и с благостным сердцем. Бог и наша великая страна будут окружать нас любовью и защищать от дьявола и социалистов. Они помогут нам пробудиться от нашего нынешнего национального кошмара навсегда...

Президент выслушал аплодисменты, помахал нам в ответ, вернулся в свой лимузин и уехал в сопровождении кортежа автомобилей с секретными агентами. И солнце уже садилось, день клонился к вечеру — тихому, золотистому и прекрасному. Мы видели и слышали президента Герберта Гувера.

В понедельник я сдал свое сочинение. Во вторник миссис Фритаг обратилась к классу:

— Я прочитала все ваши сочинения, основанные на личных наблюдениях за визитом президента в Лос-Анджелес. Я была там. Некоторые из вас, как я заметила, не смогли, по тем или иным причинам, присутствовать при его речи. Для тех, кто не был на встрече с президентом, я бы хотела прочитать сочинение Генри Чинаски.

В классе воцарилась зловещая тишина. Я числился самым неприятным и никем не признаваемым учеником. Эта акция для всех учащихся была настоящей пыткой, будто острый нож шинковал их сердца.

— Оно очень художественное, — добавила миссис Фритаг и начала читать мое сочинение.

Все слушали. Для меня лично мои собственные слова звучали здорово. Они заполнили классную комнату от одной доски до другой, бились о потолок и отскакивали вниз, они покрыли туфли миссис Фритаг и засыпали пол. Самые красивые девочки нашего класса стали бросать на меня испуганные взгляды. Все крутые парни просто на говно изошли от злости, потому что их сочинения ни хуя не стоили. Я упивался своими словами, как истерзанный жаждой человек. Я даже сам начал верить в то, что выдумал. Я возрождался. Я видел Джуана, сидящего в нашем классе, и как я при всех бил его по харе. От нетерпения мои ноги то вытягивались, то поджимались. Но все это слишком быстро закончилось.

— На этой грандиозной ноте, — объявила миссис Фритаг, — я заканчиваю урок и отпускаю всех...

Ученики поднялись и стали собираться.

— Кроме Генри, — закончила учительница. Я сел на свой стул, а миссис Фритаг стояла у доски и смотрела на меня. Потом она сказала:

— Генри, ты был там?

Я сидел и думал, как же мне ответить? Но ничего не придумал и сказал:

— Нет, я не был там.

Она улыбнулась.

— Это делает твое сочинение по-настоящему замечательным.

— Да, мэм...

— Ты можешь идти, Генри.

Я встал, вышел из класса и пустился в свой ежедневный путь домой. Так вот, значит, что им нужно — ложь. Красивая ложь. Они хотят, чтобы им вешали лапшу на уши. Люди — болваны. Оболванивать их для меня оказалось проще простого. Я оглянулся — Джуана и его приятелей у меня за спиной не было. Жизнь стала лучше.

20