Хлеб сатирика

Полезные навыки. Чем их больше, тем лучше для идеального мужа. Мы уже не говорим о том, что он должен уметь стряпать, шить, стирать и гладить белье, мыть посуду и полы. Это элементарно. Хорошо, если он научится также вышивать гладью и болгарским крестом, поднимать петли на нейлоновых чулках, выводить пятна, солить грибы, петь колыбельную, чинить электроприборы, писать стихи, вязать шарфики и свитеры. Все это принесет большую пользу семье. Ведь у мужчин так много свободного времени, не пропадать же ему зря!

Общественное положение. Идеальный муж при чем-то числится, где-то присутствует. И не для удовлетворения собственного тщеславия, а для того, чтобы супруга могла сказать при случае: «Моего-то опять выбрали». Или: «Безответный он у меня: нагрузили его по самую макушку, а он и тянет, как вол». А может быть и так: «Мой опять всю ночь статью писал для газеты, ни сна, ни отдыха не дают человеку».

В последнее время к идеальному мужу предъявляется новое требование: хоть изредка он обязан выступать по телевидению. Вероятно, именно этим обстоятельством объясняется столь быстрый рост сети телестудий в нашей стране.

Нам остается сказать немногое.

Обычно в мужской аудитории задают один и тот же вопрос: как стать идеальным мужем? Ответ на него предельно прост.

Чтобы достичь столь заветной для каждого мужчины цели, не требуется тратить никаких усилий. Проживите с избранницей вашего сердца под одной крышей два-три года, и она сделает из вас стопроцентного идеального мужа.

Как я стал спортивным обозревателем

Нелады с грамматикой у меня возникли давно.

Помню, еще в шестом классе нам дали упражнение с пропущенными буквами: «Море взволнова…о. Ученик отвечал быстро и взволнова…о». Естественно, что в первом случае я поставил два «н», а во втором — одно. Я объяснил учительнице, что израсходовал в первом случае двойную порцию «н» из уважения к морю, которому я решил отдать предпочтение перед каким-то безвестным учеником. Но мои доводы не были приняты во внимание, и я получил двойку.

Подобные недоразумения происходили довольно часто. Разобраться в бесчисленных языковых нагромождениях, образованных многими поколениями лингвистов, было выше моих сил. И я вышел из школы с девственно чистым разумом, не отягощенным какими бы то ни было правилами правописания.

В связи с этим попытку моей матери сделать из меня газетного корректора нельзя считать полностью удачной.

В качестве ученика-практиканта я продержался в корректорской газетной типографии три смены. Наступила четвертая. Доведенные моей совершенно экзотической безграмотностью до последней степени экзальтации женщины-корректора тесно обступили маленький столик, за которым я обосновался, и буквально на руках вынесли меня вместе со столом и стулом на лестничную клетку.

Здесь и нашел меня заведующий отделом кадров из бывших чинов военизированной охраны крупного овощного склада. Когда я громко пожаловался ему на свою горькую судьбу, он глубокомысленно заметил:

— Да, юноша, вам нужно расти.

И привел меня к секретарю редакции.

Руководителя редакционного штаба называли старым газетным волком, и к этому имелись все основания. Во-первых, секретарь редакции был действительно стар и, во-вторых, зол. Его злость отчаянно обострилась под влиянием потока юных звезд от журналистики, которые с шумом и треском возникали на редакционном небосклоне и с треском исчезали. Вот и сейчас он, тупо уставившись на заведующего отделом кадров, сердито спросил:

— Опять?

И, не дождавшись ответа, указал на дверь:

— К Сочкину его, к Сочкину!

На следующее утро я был у заведующего отделом информации Сочкина. Он принял меня очень приветливо.

— Здорово, старик. Ты вот что, побегай по городу, собери кое-какую информацию. А я тем временем свяжусь с министерством.

И, набрав домашний телефон, стал выяснять у жены, по-прежнему ли ей тяжело глотать и не увеличились ли у нее гланды.

Тем временем я пытался собирать информацию. Заходил в подъезды домов и учреждений, магазины, толкался у газетных киосков, читал афиши. Но ничего подходящего для газеты не находил.

«Нет, так дело не пойдет, — подумал я. — Надо встретить интересного человека». И зашел в большой гастрономический магазин. Это было счастливое решение. У прилавка с колбасой стоял человек, которого сама судьба назначила быть героем очередного газетного интервью: в оленьем треухе, такой же оленьей шубе и унтах. «Полярник! — мелькнуло у меня в голове. — Только что вернулся с Диксона».

И я стал неотступно следовать за моим героем. Так мы обошли почти весь «Гастроном» — от копченостей к отделу полуфабрикатов, винному, рыбному и, наконец, фруктовому отделу. И в тот момент, когда нагруженный многочисленными покупками полярник пытался покинуть «Гастроном», я притиснул его к облицованной мрамором входной колонне.

— Не найдется ли у вас интересной информации для меня? — спросил я.

Захваченный врасплох полярник вздрогнул от неожиданности.