Хлеба и зрелищ

Бесконечные дебаты. Могу себе представить, как они распинались, что говорили о добродетелях спортсменов, о чистоте спортивных нравов! Впрочем, и у защитников Берта нашлись свои аргументы. Защитники напомнили о тех лаврах, которые Берт стяжал, так сказать, предварительно, и, обозрев стены зала, отметили, что самый главный трофей — медаль олимпийских игр — на них отсутствует. Защитники намекнули также на последствия, с которыми столкнутся викторианцы, если им придется объяснять широкой публике причины, по которым они исключили Берта перед самыми Олимпийскими играми. …Снова бесконечные дебаты. Стороны никак не могли договориться. Короткий перерыв, во время которого высокие «судьи» подкреплялись чашечкой кофе, а Матерн неофициально вербовал сторонников. А потом все вдруг решилось в мгновение ока. Несмотря на то что официанты получили строгий приказ не впускать посторонних, в разгар споров дверь приоткрылась. «Судьи» удивленно и сердито повернули головы, дверь приоткрылась еще немного, и на секунду все увидели лицо Карлы. Всего на секунду. Очевидно, она искала мужа и увидела его. Карла бросила на него многозначительный взгляд; казалось, она напоминает ему о чем-то. А потом дверь снова захлопнулась. Однако короткое появление Карлы все определило.

Да, члены правления приготовились было пожертвовать Бертом, им осталось только проголосовать. Но тут встал Уве Галлаш, великан с водянистыми глазами. И Уве Галлаш, от которого это меньше всего ждали, неожиданно высказался за Берта. Суд чести растерялся, «судьи» пришли в замешательство, заколебались, в них проснулись какие-то смутные подозрения. Но факт оставался фактом. Уве Галлаш, устремив свои водянистые глаза на дверь, произносил речь в защиту Берта. Он перечислял его заслуги в прошлом, высказывал надежды на будущее… И суд чести внял уговорам Галлаша. Уве Галлаш говорил о Берте до тех пор, пока не понял, что чаша весов склонилась на его сторону. Не осмелятся руководители «Виктории» отстранить Берта, своего самого перспективного спортсмена, от Олимпийских игр… А потом Уве Галлаш покинул зал заседаний, покинул поспешно, молча, не дав никому из коллег заговорить с ним. Да, так поступил «Присяжный весельчак» Уве Галлаш, остряк, специалист по увеселению публики. Результат заседания мы узнали не от него и даже не от Карлы. Берту позвонил по телефону Дорн и сказал то, что услышал в клубе… Карла явилась позже. Я видел, как она медленно вошла, еле волоча ноги от усталости, на лице ее застыло выражение несколько сонного презрения. Нас она упорно не хотела замечать. И она стояла в своей обычной позе, прислонившись спиной к дверному косяку. Но когда Берт хотел дотронуться до нее, Карла вздрогнула.

— Иди садись, — сказал Берт. — Что с тобой стряслось? Они проявили разум. Все в порядке.

Карла широко раскрыла глаза. Теперь она глядела на Берта с холодной, насмешливой нежностью, потом в ее взгляде мелькнул страх и нерешительность, словно ей необходимо было в чем-то удостовериться. Наконец Карла заговорила, но так тихо, что мы с трудом улавливали смысл ее фраз.

— Бедняга, ты даже не можешь сказать ему «спасибо». Он исчез. Да, Уве исчез навсегда. Благодаря ему все теперь в порядке. Решение принято, вернее, первое решение. Самое легкое… А сейчас я должна что-нибудь выпить, только не портвейн…

Пока она говорила, я наблюдал за Бертом. Он не понял Карлы или сделал вид, будто не понял. Но что-то пригвоздило его к месту, возможно, подозрительность. Альф принес Карле выпить. Берт все еще ждал разъяснений, он оттолкнул Альфа, хотел быть с Карлой лицом к лицу. Но Карла сочла, видимо, что она сказала достаточно. Теперь они стояли друг против друга совершенно неподвижно. Казалось, мы присутствуем при безмолвной дуэли, при дуэли, в которой противники сражают друг друга беззвучными вопросами и ответами.

Кто из них оказался победителем? Не Берт и не Карла. Да. Только сегодня я знаю, кто оказался победителем в этой безмолвной упорной дуэли, которая началась уже давно, задолго до того мгновения, когда они с такой беспощадной откровенностью метали друг в друга взгляды. Если в этой дуэли вообще оказался победитель, то им стал Уве Галлаш. Да, он стал победителем, но победителем с пустыми руками. В каждой победе заключен злой рок. Злой рок настиг и Уве. Уве ушел куда глаза глядят. После заседания он сел в трамвай, конечная остановка которого была порт. В последний раз его видели садящимся в этот самый трамвай. Уве так и не подал вестей о себе, никто не знал, где он живет; правда, ходили слухи, будто он скрылся в городе; Липшитц, садовник «Виктории», уверял даже, что слышал голос Уве в пивнушке у отводного канала. Но Карла недоверчиво качала головой. Ей тоже не было ничего известно, но она все равно не верила слухам… Когда Галлаш исчез, Берт почувствовал беспокойство, странное беспокойство, какое появляется временами у спящего, смутное и неопределенное.

Вспоминал ли он Уве, когда ездил на стадион тренироваться? Вспоминал ли, что только благодаря Уве получил опять эту возможность?