Хлеба кровавый замес

Командир батареи оторвался от своей карты, которая для работы артиллеристов используется более крупного масштаба, и на ней вся местность нанесена очень подробно. На ней видно всё, вплоть до мелких отдельных строений, что давало более точное представление об окружающей местности. Офицер со скрытой в голосе тревогой спросил:

– Ты знаешь, куда ты цели нанёс?

Шаховского этот разговор уже задерживал:

– И куда я цели нанёс?

– Одну прямо на кишлак положил, – сообщил без энтузиазма командир батареи. – Маленький такой, – решил то ли уточнить, то ли успокоить артиллерист.

– Точно? – напрягся Шаховской.

– На твоей карте кишлак почти не виден, он там слишком маленький. А на наших он детально нанесён. Прямо в центре цели получается, – со всей ответственностью сообщил артиллерист.

Вчерашние очень зрелые и эффективные действия пехотных офицеров точно не остались незамеченными для артиллеристов. Такое умелое поведение соратников в бою поощряло их на ответственное отношение к словам и делам пехотных командиров, которым они и были приданы.

– Ну что, будем стрелять? – уточнил офицер.

У Алексея сразу в памяти возник образ старика-дехканина, и он после короткой паузы ответил:

– Нет, не будем.

Вероятность размещения позиции для ракетной стрельбы в кишлаке была слишком мала: «Не звери же они совсем?» – подумал об этом Шаховской. Да и о подобных примерах он не знал и не слышал, чтобы душманы ранее так поступали.

Офицер-артиллерист неопределённо изрёк:

– Смотри, командир, может, лучше будет, а, может, и хуже…

Они переглянулись с Шаховским, но обсуждать тему смысла не было – это волевое решение и ответственность всегда одного человека – офицера, являющегося по своей должности старшим для всех командиров. И в этой ситуации, когда артиллеристы были приданным подразделением, старшим для них был Шаховской.

Закончив все организационные мероприятия, он отправился забрать Тасю, как это было чуть ранее оговорено.

Та была уже готова, ожидала возле своего кунга и наблюдала за действиями и перемещениями по опорному пункту. Рядом стояли два баула – пара медицинских плотно набитых сумок. Тася забралась с помощью руки Шаховского на броню, он её подтянул вверх. Вася закинул сумки в машину через боковой люк.

Фельдшер взяла с собой укороченный автомат – АКСУ, и облачилась в лёгкий «броник». Каску, впрочем, она не надела, оставшись в пустынной форменной панаме.

Забрав её, машина стартовала на дорогу, где уже один за другим выстраивались БТРы седьмой роты Пасько и подъехал на своём бронетранспортёре комбат. Стояли… да как стояли? – ездили от одной машины к другой топливозаправщик и водовозка и доливали технику солярой и водой для систем охлаждения.

300-й подкатил к голове колонны, где были комбат, Пасько и зампотех. Шаховской и Тася спустились на дорогу и присоединились к офицерам.

Комбат начал быстро и коротко со всеми уточнять важные для него аспекты.

Повернулся к НШ:

– Задачи поставил артиллеристам?

– Да, – ответил Алексей.

– Собралась, красавица? – коротко спросил у Таси.

– Красавицы, товарищ полковник, в Союзе остались, всем известную помощь интуристам оказывают, – с вызовом сказанула Тася, недовольная тем, что такое легковесное к ней обращение могли слышать и солдаты батальона.

– Тьфу ты, что за прапорщик, слово ей не скажи… Хорошо, товарищ прапорщик, я услышал. Понял, что вы готовы. Так вот, будете постоянно с Шаховским! Повторяю, с Ша-хов-ским! И без его разрешения от машины даже пописать не отходите! Понятно?!

– Насчёт «пописять» понятно, – язвительно передразнила возмущённая Тася.

– Ну что ты будешь делать… Займусь я твоим воспитанием, женщина, – и комбат, оборвав препирательство с Тасей, перевел взгляд на Пасько. – Пасько, с тобой будет Шаховской. Шаховской, естественно…

– …Старший, – бестактно перебил его ротный.

Комбат скривился. Не так чтобы был неимоверно зол или, паче чаяния, рассвирепел, но стал крайне недоволен:

– Распустил, гля, я вас… Вернёмся с боевых, заставлю на плацу – так он тут называется? – строевой подготовкой заниматься каждый день с утра и до обеда… Так вот, то, уважаемый Пасько, что Шаховской – старший, я могу объяснять только особо одарённым ротным… Шаховской на одном фланге, а ты на другом! Ясно?!

– Так точно, товарищ полковник, – несколько смутившись, ответил ротный.

Шаховскому, в общем-то, была неприятна эта игра в начальников и подчинённых, которую затеял Пасько. Но он не стал влезать в эту не самую здоровую историю. Комбат, при всей его внешней серьёзности и командирской важности и строгости, был, в принципе, добродушным человеком. И, чтобы сгладить осадок, который остался после этого начальственного вразумления, сказал, обращаясь к Пасько:

– Давай, Саша. Мы с зампотехом будем тут. Я на связи. Трогай… Удачи вам.

Пасько заметно обрадовался вниманию к себе и проявленной под конец разговора заботливости. И разом воспрянувший духом после этих слов, зычно дал команду:

– По местам!