Хлопчик Федя

Скоро нас с Мартой посадят в поезд и отправят домой, в Старый Угрынев. Очень хочу увидеть маму и нашу малышню. Страшно по ним всем соскучился.

14

Очень плохие известия. Снова разгорелись бои. Полякам пришло подкрепление, наши отступают, и фронт приближается к Стрыю. Объявлена всеобщая мобилизация, кругом солдаты. Настроение у всех плохое. Дед Миша говорит: «Людей-то у нас много, но чем они сражаться будут? Одна винтовка на двух человек». Помогают нам только чехи, присылают вооружение и боеприпасы. Румыны и венгры заодно с поляками.

В Старый Угрынев теперь не проехать, и дед Миша отправляет нас с Мартой в Ягельницу, к дяде Антону. У него там приход. Как жаль, что я не могу принять участие в этих боях. Слишком маленький. А ребята из старших классов уже записываются добровольцами. Но дед Миша говорит: «На голом энтузиазме долго не продержимся».

Как там наш папа? Жив ли он? Мы с Мартой вчера перед сном долго молились за него и всех наших воинов.

15

Мы в Ягельницах, у дяди. Приехала мама со всей нашей малышней. У нас в Угрыневе расположилась польская дивизия, маму вызывали на допрос, спрашивали, где папа, где ее братья. Их тоже ищут. Поэтому она взяла малышей и уехала, соседи помогли. Здесь, в Ягельницах, все пока спокойно. Только очень голодно и тесно, спим на сеновале. Прихожане, конечно, нам помогают, несут, что могут. Но ведь у всех свои семьи.

А новости самые плохие. Наши собрали силы и перешли в наступление, дошли почти до Львова. Но к полякам подошла свежая армия, ее сформировали во Франции и с полным вооружением перебросили в Польшу. А у нас кончились боеприпасы, Петлюра так ничем и не помог нам. Наши войска оставили всю Галицию и отступили к Сбручу. Восточнее Сбруча – уже территория УНР.

Дядя Антон говорит: «Слышал, что наши войска уходят за Сбруч, поступают под командование Петлюры. Вроде бы между поляками и Антантой достигнуто соглашение, и поляки Сбруч не переходят».

От папы никаких известий. Мама часто плачет, мы с Мартой помогаем ей, как можем.

16

На днях с ребятами ходили в лес за грибами. В этом году грибной год. Грибы – значит война. Так люди говорят. В 14-м тоже был небывало грибной год. И началась Великая война. Леса в этих краях большие, глухие. Я ребятам говорю: «Если надо, тут целую армию можно спрятать и совершать вылазки на противника». Мы долго на эту тему спорили: чем людей кормить, где от холода укрываться, да где оружие держать. Помечтали, одним словом. Заодно и грибов набрали видимо-невидимо, целые корзины. Мама была очень довольна.

А вчера приехали наши дядья – дядя Павел и дядя Ярослав. Дали денег на наше содержание. Я слышал, как мама их благодарила. И самое главное – папа наш жив и здоров, он ушел за Сбруч с УГА и по-прежнему служит в ней капелланом. А с дядей Ярославом он передал нам письмо. Дядя Ярослав состоит на дипломатической службе. Он пытается примирить Петлюру с Пилсудским, главой Польши.

Мама просияла от радости, услышав эти известия. Схватила письмо и уселась на скамеечке. Марта сразу к ней, сидят в обнимочку и читают. Ну, и мы все вокруг столпились.

«Дорогая моя Мируся, дорогие мои детки, Марта, Федька, Сашка, Василька, Владимирка, Оксанка! – читает она и смеется и плачет одновременно. – Всех вас вижу перед собой денно и нощно. Иногда даже разговариваю с моей ненаглядной, правда, про себя».

– И я с тобой тоже разговариваю, дорогой ты мой, – шепчет мама.

«Бог миловал, я жив, здоров. Но очень, очень многие не дожили до сего дня. Вечная память героям. И боюсь, что самые большие бедствия еще впереди. Погибли мои двоюродные братья… – Тут папа перечислил несколько имен, которые я слышал, но самих родственников никогда не видел. – Из нашего Угрынева погиб кузнец наш, пан Грицко. Разорвало снарядом в клочья. Отпел его и похоронили то, что смогли собрать от него».

– Боже милостивый, пан Грицко погиб! – воскликнула мама. – Федя, ты его помнишь? Он твой зуб клещами вырвал, а потом ко мне пришел и умолял простить его. Бедный Грицко, он мухи за свою жизнь не обидел.