Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR]

Не друзья это, конечно, были, в том смысле, как Левашов и Шульгин, но хорошие приятели и, в общем, надежные товарищи. Да с другими в семидесятые — начале восьмидесятых и не водились. Все знали и понимали, кто есть кто. Подлецы, чересчур «отмороженные» карьеристы и просто конформисты, переступавшие некую неписанную, но всем известную грань, подвергались остракизму.

В этом смысле отмеченные им в списке люди были примерно равноценны, в прежние времена Новиков мог бы зайти к любому с бутылкой в кармане и без околичностей обсудить и решить все, что требовалось.

Но двадцать лет — это двадцать лет. Да еще каких!

Он еще раз просмотрел табличку. Редактор двухсотстраничного журнала, переполненного рекламой, — человек наверняка до невозможности занятый, да и от издателей, платящих ему сумасшедшие деньги, наверняка чересчур зависимый. В таких делах шаг вправо, шаг влево — и адью.

Эмчеэсовский генерал-полковник, да еще и заместитель министра — не та фигура, чтобы по простому звонку принять полузабытого приятеля для приватной болтовни. Конечно, если потребуется, и его достанем, но сейчас — незачем.

Чин из президентской администрации — та же статья. Не сейчас, Князь церкви (Андрей не помнил точно, относится ли митрофорный протоиерей и профессор богословия к этой категории, но звучит все равно красиво) тоже может пригодиться на каком-то этапе, но для этого нужно сначала соответствующую литературу проштудировать.

Остались двое — политолог и информациолог. То, что эта «профессия» к компьютерным технологиям не относится, понятно. Белая магия какая-то. Но звучит заманчиво. Информация, дезинформация — это нам близко.

По странному стечению обстоятельств как раз с ними у Андрея и в прежние времена отношения были наиболее простыми и, в своем роде, доверительными. Хотя чего же странного? Именно те люди, у которых за счет повышенной порядочности и склонности к эпикурейству не хватило напора или беспринципности, чтобы переть к высоким постам бульдозером, зацепились за требующие сообразительности, но не слишком обременительные занятия.

А с кого начать? От этого, между прочим, тоже кое-что зависело. Пообщавшись с первым, он волей-неволей вынужден будет воспринять, пусть в самой незначительной мере, но все же, его точку зрения на здешнюю жизнь и на второго товарища тоже. Это в философии называется бихевиоризм, теория, что не только методика и инструмент изучения влияют на исследуемый объект, но и наоборот — тоже.

Бросать монетку — пошло. Пойдем по алфавиту. Не ответит первый — обратимся к следующему в списке.

Политолог был Александровым, а информациолог аж Сысоевым, Значит, быть по сему.

— Юрий Трифонович? — осведомился Андрей, когда с той стороны провода после пятого гудка услышал недовольное: «Ну?»

И еще раз «Ну!» — теперь уже утвердительно повторил знакомый, пусть и слегка подсевший по сравнению с восемьдесят четвертым годом голос.

— А чего это ты такой невежливый? Так, на хрен, всю клиентуру растеряешь. Вдруг тебе серьезный человек с серьезными намерениями звонит. А ты — «Ну!». На конюшне воспитывался?

— Да какое твое… — начал набирать децибелы голос, и вдруг осекся. — Постой, это кто говорит? Не ты ли, Андрюха, мать твою греб-перегреб до седьмого колена в латинской транскрипции…

— А если? — вкрадчиво спросил Новиков.

— Да ты, мать-перемать, откуда, на хрен, взялся? Мы все думали, замочили тебя, на хрен, в темном переулке и труп в бетон закатали. Или рванул на Запад с концами… А ты живой, что ли, бля?! Откуда взялся, старец Федор Кузьмич долбаный? Ты вообще откуда звонишь?

Новиков не помнил, чтобы товарищ разговаривал в таком стиле. Ну, бывало, конечно, однако — в пределах, теперь же матерная составляющая далеко зашкаливала за пятьдесят процентов текста.

Может, в политологии теперь так принято?

— Я это, я. Из Москвы звоню. Заскочил вот, начал своих разыскивать. Тебя — нашел. Может, посидим где? Обменяемся, так сказать, новостями…

— Ни хера себе, новостями. За двадцать лет? А почему и нет? Посидеть? Где б нам посидеть? Ты в каком месте?

— В самом центре.

— И я недалеко. Давай через час в кабаке Домжура?

— А поприватнее если? Чтоб не было вокруг братьев по профессии? Такой, знаешь, ресторанчик с фейсконтролем, тихий, пустой, никто ничего не спрашивает и не в свои дела не лезет… Кстати, угощаю я, чтоб посторонние мысли встречу не омрачали.

Сговорились встретиться на углу Сухаревской площади, обоим добираться почти одинаково, и подходящее заведение якобы поблизости имеется.

Александрова Андрей узнал, но сделав специальное усилие для совмещения идеального образа с представшим его глазам объектом.

Пополнел друг, обзавелся полуседой бородой, щеки обрюзгли. Ну, а что вы хотите, человеку крепко за пятьдесят, и жизнь здоровой не назовешь. Хоть с психической точки зрения, хоть с диетологической. Пьет, небось, по обстановке, закусывает черт-те чем, ночами кофе глотает (как они все в молодости), по две пачки поганых сигарет в день спаливает. Да если и хороших, все равно. Работа ведь такая…