Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради

Они прыжками неслись по открытым местам, ломились через кустарник, дико крича, стреляя, куда придется, демонстрируя неудержимый боевой порыв и презрение к смерти.

Тут и сказалось преимущество регулярного, тем более — офицерского войска над вооруженным скопищем.

Пулеметчики, не теряя головы, били прямым и косоприцельным огнем по групповым целям, то и дело возникавшим там, где боевики хоть на секунду теряли темп перед естественными препятствиями, автоматчики и снайперы в первую очередь выбивали вооруженных пулеметами. Расчеты «дротиков» торопливо переставляли ударные трубки «на картечь». На полсотни метров сноп поражения получается шире, чем у полевой трехдюймовки.

Молодой тренированный мужик может пробежать стометровку секунд за пятнадцать. Обвешанный оружием, по пересеченной местности, в давно не чищеном лесу — хорошо, если за минуту. Спотыкаясь о трупы своих товарищей, только что бывших живыми, шарахаясь от свиста пуль, гранатных разрывов, приседая, стараясь на бегу перезарядить оружие, просто непроизвольно замедляя шаг — за две-три. В это же время каждый из восьми десятков стволов делает до двух сотен сравнительно прицельных выстрелов.

По всем этим причинам атака захлебнулась ровно на полпути, хотя если бы у боевиков хватило выдержки и настоящей боевой устойчивости, могло бы дойти и до рукопашной.

Но они дружно, будто увидев на земле кем-то проведенную черту, остановились и, кто по-прежнему бегом, кто ползком, начали ретираду[41]. Теперь уже старательно прячась за непробиваемые стволы деревьев. Некоторые даже пытались тащить за собой раненых, а то и убитых. Только куда и зачем, не понимал Уваров. Вряд ли их примут хоть в одном российском госпитале, а подмосковные леса — не кавказские горы. Инстинкт, наверное.

Сигналами свистка, который в наступившей тишине легко доставал до обоих флангов, Уваров скомандовал общий отход на запасную позицию, в двухстах метрах восточнее. Там пусть и не было отрытых ячеек, зато от ручья пологий склон поднимался к неширокому плато, на котором в прошлые годы лесники выложили с десяток поленниц из бурелома и срезанного сухостоя.

Если бы капитан сам вчера проводил рекогносцировку, непременно развернул бы здесь роту с самого начала. Ну, не беда. Силы тают, зато позиция упрочняется.

А спешить нужно было потому, что Валерий помнил про минометы. Если у неприятеля достаточно боезапаса, он скоро начнет гвоздить по площадям со всей дури!

— Рощин! Живой? Ну вот, а то развел мерехлюндии. Быстро, перекличку. Посчитай, что у нас с патронами, и — за лопаты.

Первый этап сражения закончился в общем успешно для «печенегов». Без потерь, конечно, не обошлось, так на то и война. Лучше бы, чтобы все были бессмертны и неуязвимы, но уже в другой жизни. Викинги на Валгалле, те могут с утра до вечера крестить друг друга топорами и мечами, а потом собираться в пиршественном зале и слушать скальдов, оперативно освещающих очередные подвиги.

Убитых было семь, тяжело раненных — четверо, легких — тринадцать.

Хорошо, до Берендеевки всего ничего. Уваров связался, доложил, вызвал машины. Как положено, попросил у Миллера подкреплений, почти не надеясь на положительный ответ, но услышал, что с грузовиками к нему вернется Константинов, и, может, еще с десяток казаков наскребем.

На остальных направлениях пока затишье.

Глава 19

Интересное дело — вроде и привыкли почти ко всему, а атавистические инстинкты продолжали действовать. Вот прошел Шульгин длинным коридором до короткого поперечного, тупикового, открыл свежепрорубленную дверь, ведущую в соседнюю квартиру, но расположенную уже в нашем две тысячи четвертом, и будто часть груза с плеч свалилась. Спокойнее стало, привычнее.

Эта секция стабильная, к межвременным перемещениям не способная. Так и движется в общем потоке времени от момента постройки дома в сторону его естественного конца. Но отсюда, тем же путем, не выходя больше на лестничную площадку, можно возвратиться и обратно в четвертый (снова в момент перехода, без учета прожитого здесь же, за стенкой, времени), и в пятый, и в двадцать пятый прошлого века. А в тридцать восьмой, в шестьдесят шестой, в девяносто первый так и не получается, несмотря на все предпринятые ухищрения. Загадка природы или ее же очередной непознанный закон.

Как-то в разговоре всплыл вопрос, что случится, если нынешним или следующим властям взбредет в голову назначить весь дом целиком под снос? Для сооружения очередного архитектурного монстра или шедевра. Куда наша квартира денется? Останется в прошлом, где продолжит свое коловращение, сохранит свои функции в аналогичном объеме нового строения или доступным ей способом пресечет в корне саму идею посягательства? Например так — только придет в голову госчиновнику, бизнесмену, самому мэру, наконец, такая кощунственная мысль, только потянется рука к авторучке или кнопке селектора и — бах! Пробки в мозгах перегорели. Инсульт то есть. И ни с кем замыслом поделиться не успеет.