Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради

Эти слова означали, что «щука» все-таки схватила блесну. Татьяна, едва ступив на пятигорскую землю, тут же была Лихаревым вычислена и взята в разработку. Каким образом он ухитрился заманить ее в свое логово, пока неясно, так на то и приставлен к ней опекающий «Иван Иваныч», чтобы на разборе полетов доложить.

До сих пор, очевидно, никакой реальной опасности робот не видел, потому и на связь не выходил. А как только ситуация стала для него слишком сложной — определил своим локатором ближайшего хозяина.

Надо же, как мы четко успели!

Промешкай полчаса со сборами, «Иван Иванычу» пришлось бы разыскивать Ларису. А она с Майей, как сообщил Шульгин, — аж у Храма Воздуха, оттуда на машине, сломя голову, минут сорок езды! Да если девчонки сумели бы мгновенно принять единственно верное решение… Нет, опять нам везет!

Сам же робот — натура не творческая. Или переминался бы с ноги на ногу за оградой, дожидаясь внятных инструкций, или, вычислив степень реальной опасности для прикрываемого объекта, рванул бы на силовую акцию. И поломал бы нам тонко спланированную партию.

Если принимаемый «Иван Иванычем» стандартный набор ментального излучения Татьяны, который он записал перед началом сопровождения, плывет, значит, перекрывается другим, гораздо более мощным. Или от внешнего источника, вроде аппарата Затевахина, или активизировалась ранее наложенная матрица.

Не зря Левашов скопировал схему локатора Лихарева, которым тот ловил в Москве тридцать восьмого Шульгина-Шестакова.

Но если сигнал всего лишь плывет, продолжая фиксироваться, Татьяна сейчас только начала терять над собой личный контроль, оставаясь пока человеком.

Все это я думал, бросая одновременно Ирине обрывки фраз-инструкций, которые та мгновенно переводила в удобоваримую и пригодную для непосредственной реализации форму. А машина сумасшедшим болидом летела к указанной шоферу цели.

И еще раз подтвердилась истина о неслучайности всего происходящего с нами. Захотелось перед делом взглянуть сентиментальным взглядом на места, где гулял я с двадцатилетней Ириной три жизни назад, а оказалось, на исходную для атаки позицию вышел.

По городским улицам сколько бы мы к обители Валентина пробирались, а отсюда, по совершенно пустой кругомашукской дороге, мимо Провала мы выскакивали в нужное место без помех: ни встречных машин, ни попутных, ни одного светофора.

И выходим к неприятельскому опорному пункту с тыла.

«Медведя» поставили в глухой переулочек за полета метров от лихаревских ворот, оттуда по склону, цепляясь за гибкие ветки кустарника, полезли вверх. Невысоко, едва до середины отрога, и достаточно. Мы с Ириной полезли. Она впереди, я чуть ниже, страхуя. Просто по привычке. Кого страховать? Она в этом платье и спортивных туфлях на Эверест залезет с несколькими перекурами.

Неширокий карниз, с которого хорошо видна тыльная стена дома и часть двора.

Неплохо устроился беглец. Флору всякую экзотическую развел, а может, и фауну тоже. Только это, наверное не он, француженка его.

А все ж недодумал кой-чего. Я, на его месте, не стал бы ставить дом под горой, откуда все просматривается и простреливается. Да тогда, наверное, когда виллу покупал и перестраивал, на подобные темы не задумывался. Радовался небось, что Горячая от городского шума и северных ветров прикрывает.

Наш робот, накинув на плечи замасленную шоферскую куртку, разболтанной походочкой двинулся по левой стороне тротуара к чрезвычайно удачно поставленному наискось от дома пивному ларьку. Достаточно далеко, чтобы случайно из окна заметили, но Иван Иванычу — в самый раз. Все видно, все слышно. И кому какое дело до мастерового, решившего пропустить кружку-другую «Синебрюховского».

Ирина, присев на корточки, включила блок-универсал.

— Ого! — не сдержала она удивления. — Здорово фонит. И шар, и его блок, и еще что-то. В крутой оборот Таньку взяли.

— Он там один? — спросил я, прикидывая дальнейшие действия. Тихое проникновение со взломом или штурм?

— Всего трое. Татьяна, он и кто-то еще.

— Еще — женщина. Эвелин, Эва, Эля — по-разному называют…

Робот, приставленный к Татьяне, возник у меня за плечом абсолютно бесшумно, словно, подобно Коровьеву, соткался из воздуха.

— Какие будут приказания?

— Сиди пока. Уверен, что вооруженной охраны нет?

— Нет. Только эти трое.

— Тогда слушай. Обходишь дом слева, незаметно форсируешь забор, прячешься в кустах. Ждешь сигнала. «П-36» будет работать от главного входа. Мы — за вами. На предельной скорости ворваться внутрь, зафиксировать мужчину и женщину. Объект мы берем на себя…

Для роботов даваемые им по настроению и обстановке имена не имели никакого значения. Все они числились у Воронцова по номерам «судовой роли»[56]. «П» — значит палубная команда, «М» — механическая, и так далее.

Я еще успел связаться с Шульгиным.

— Вы где?

— Заходим в Ларкин дворец…

— У меня «Люфталярм»[57]. Приступаю к острой акции. Не теряйте времени, раскочегаривайте СПБ. По следующей команде десантируйтесь во двор Лихарева. Пусть Олег настраивает. Но не раньше…