Хлопок одной ладонью

Тут же Валентин чуть было не совершил крупную ошибку.

Он был приучен легко адаптироваться к любой окружающей среде, имел для этого необходимое снаряжение, но все же обычно предварительно располагал оперативной информацией и знанием обстановки, а сейчас? Ничего ведь он не знает о мире, в который попал. И сразу — в него, как головой в прорубь? А есть же способ…

Чем бродить по улицам, медленно вживаясь, можно все нужное узнать прямо здесь!

Уже миновав женщину, он приостановился, очень натурально хлопнул себя ладонью по лбу.

— Совсем забыл. Мне ж еще велели распредщит посмотреть… Ну, там, где у вас история ХХ века. Я тут первый раз…

И на всякий случай подмигнул смотрительнице. Сам он тоже был мужчиной видным, по дореволюционным, а тем более по советским меркам. Надеялся, что и здесь не слишком уступит аборигенам.

Дама, очевидно, строгих правил, на заигрывание не отреагировала, но как пройти объяснила. И не поинтересовалась, имеется ли у него допуск, пропуск или нечто подобное. Бдительность здесь, получается, не на первом месте.

Беглого прохода по залам, при фотографической памяти и профессиональных аналитических способностях Лихарева, оказалось достаточно, чтобы понять, в каком мире он оказался и какую модель поведения следует избрать. Спасибо музейным работникам (не зря он их уважал), очень они тщательно выстроили свои экспозиции. Здесь и документы, и газеты, и плакаты за последний век, и фотографии выдающихся деятелей, и масса репортажных снимков. Натурные экспонаты, статистические таблицы, образцы денег, имевших хождение в разное время, даже любовно выстроенные макеты этапов реконструкции губернского центра и прочих населенных пунктов, а также и интерьеры квартир мещан, купцов, интеллигенции…

Через час он вышел на улицу уже во всеоружии. Только с деньгами было не очень и экипировка не та, чтобы начинать завоевание города и мира. Хотя в любое почти время и в любой стране человек в профессиональной одежде никого не удивляет и привлекает гораздо меньше внимания, чем штатский оборванец или светский франт.

Город изменился на удивление мало. Естественно, появилось огромное количество новых многоэтажных, вполне столичного облика зданий, население увеличилось раз в пять, не меньше, по узким улицам катились многочисленные сверкающие автомобили. Но это и все. Город по общему ощущению остался тем же самым, и люди тоже. Под знакомым, слегка выцветшим от жары небом звучала та же характерная, нигде более не встречающаяся речь, а подросшие за полвека деревья вкупе со вновь высаженными, ранее невиданных здесь пород, способствовали его украшению, ничуть не меняя сути.

Как новый наряд и изысканный макияж не меняет сути женщины, даже если так поначалу и может показаться.

Все остальное для Валентина не представляло ни малейших затруднений. Для того его и учили — прийти в мир «голым и бо́сым», с единственным чемоданчиком, вроде того, что носил с собой Остап… и где имелся реквизит почти на все случаи жизни. Разве кроме повязки с надписью «Распорядитель». Но это он про себя знал и так, остальные будут узнавать по мере необходимости.

Как будто внедряться в нэповской Москве в ОГПУ, да еще на самый верх с его старорежимной подготовкой Пажеского корпуса было легче. Пожалуй, потруднее. Риск, обострение внутрипартийной борьбы, голод, всеобщее озверение, да еще и необходимость делать дело и докладывать по начальству конкретные результаты.

А тут что же? Вокруг именно то, что и должно бы быть после в незапамятные времена выигранной и благополучно забытой Гражданской смуты. Психология жителей — понятнее раннесоветской, сам же он — абсолютно частное лицо, обязанный единственной цели — сделать так, чтобы было хорошо именно и только тебе.

Прошелся неторопливой походкой отработавшего на сегодня свое человека по окольным, крутым и кривым улицам, где и прохожих было меньше, и внимания его облик почти не привлекал, пока не увидел вывеску недорогих меблированных комнат. Сойдет.

Немолодой хозяйке представился приехавшим на заработки электриком-механиком — мастером на все руки из села Винодельного. Работу он себе завтра-послезавтра непременно найдет (могу и вам что-нибудь починить), а вот с деньгами пока плохо.

И предъявил завернутую в грязноватую бумажку царскую золотую пятерку, припасенную еще «там» для подарка девушке «на Торгсин»[63] и несколько здешних бумажных рублей, «взятых» из кармана невнимательного господина возле первого попавшегося газетного киоска. Это входило в профессиональную подготовку. Для первоначального обзаведения.

Комнату ему сдали на три дня исходя из финансовых возможностей, по шестьдесят копеек в сутки, и еще больше двух рублей осталось на пропитание. Пятерку он предусмотрительно не отдал, просто продемонстрировал, что кое-какие ресурсы на крайний случай у него имеются.

В том же комбинезоне Валентин покрутился по Нижнему рынку и прилегающим магазинам, пополнив свой оборотный капитал, после чего переоделся в Пассаже в тоже дешевый, но уже приличествующий времени костюм.