Хлопок одной ладонью

Удивительно, но при этом Андрей Новиков вновь испытывал почти забытое чувство активного интереса к жизни. За предыдущие годы оно как-то незаметно померкло, стерлось. Все было ясно и предсказуемо. Югороссия развивалась уверенно и стабильно, насколько это было возможно в тех исторических условиях. Международное положение, в отличие от середины двадцатых годов «настоящей» истории, складывалось совершенно по-другому. Не было Гамбургского восстания в Германии, ибо некому было его инициировать, Советской России было совершенно не до экспорта революций, не состоялся «пивной путч» в Мюнхене, так как «веймарское» правительство, тесно сотрудничавшее с Югороссией, получавшее от нее солидные кредиты, дипломатическую поддержку и крупные промышленные заказы, проводило внутреннюю политику, пресекавшую саму возможность возникновения правого и левого экстремизма.

В немецких делах, кстати, серьезную роль сыграл фон Мюкке, которому не только позволили, но и помогли реализовать свою мечту о создании некоего симбиоза нацистской и коммунистической партий. А что — ничего сложного. И там и там — бывшие фронтовики, сторонники социальной справедливости, активные парни в самом подходящем возрасте, униженные разгромом Германии и Версальским миром, брошенные в нищету репарациями, инфляцией, экономическим кризисом. А некоторые разногласия по поводу того, что важнее — нация или класс, снимались довольно легко умелой демагогией.

Советская Россия, под водительством Троцкого и контролем Левашова с его организацией, тоже помаленьку двигалась вперед путем нэпа (при сохранении командных высот партии во власти и тяжелой промышленности), и должно было все это закончиться лет через двадцать конвергенцией и мирным объединением обеих Россий на платформе какой-нибудь лево-правой социал-демократии.

Европейских войн в ближайшее время не ожидалось ввиду отсутствия достаточной пассионарности у вновь возникших государств и тяжелой усталости от глобального кровопускания у победителей. Даже те последние судороги имперских амбиций, которые проявила Англия в конфликте с Югороссией, как-то сами собой сошли на нет. Не без усилий со стороны Сильвии, Шульгина и партии Черчилля.

Так что ничего интересного в ближайшей перспективе Андрей там для себя не видел. Равно как и смысла в работе в 2056 году на стороне Суздалева и компании. Ростокину там самое место, а ему болтаться в качестве курортника или «ловить блох» для криптократов? Увольте.

Короче, Новиков пережил нечто вроде «кризиса среднего возраста». Все, что казалось важным, — достигнуто, но впереди еще добрая половина жизни, и непонятно, какой ей следует придать смысл. В такой ситуации одни стреляются, другие начинают казановствовать и донжуанствовать, подавляющее большинство — продолжает уныло тянуть надоевшую жизненную лямку. И лишь немногие совершают поворот оверштаг. Или — через фордевинд[36], как у кого получится. И обретают свежий ветер в паруса, и вместо тихой, затянутой ряской гавани впереди вновь то ли острова Южных морей, то ли Антарктида, то ли Северо-Западный проход.

Как говаривал Фауст: «Мне скучно, бес!»

И вот такой вдруг подарок судьбы!

«Слушай, рабочий, война началася. Бросай свое дело, в поход собирайся!»

Тут же вспомнились и строчки Симонова про Амундсена: «Висят в шкафу забытые одежды, комбинезоны, спальные мешки. Он никогда бы не поверил прежде, что могут так заржаветь все крючки».

Вновь привыкать к работе «полевого агента» было не так уж и легко. Все-таки последние годы он ощущал себя персоной совсем другого уровня, а тут нужно опять вживаться в шкуру человека, который представляет только самого себя и за все сам отвечает. Ни батальон рейнджеров в нынешнюю Москву с собой не приведешь, ни линейный флот на Кронштадтский, к примеру, рейд. А главное, это и не надо.

Им требовалась всего лишь надежная операционная база в районе намечающегося взаимопроникновения реальностей, соответствующая инфраструктура для перенесения «боевых действий» на сопредельную территорию и, главное — как это представлялось после очередного военного совета с участием Сильвии и Ирины, — поиск тех самых «зон взаимовлияния» одной реальности на другую и, хорошо бы, — людей, которые играют одинаковые (или хотя бы конформно похожие) роли в том и в другом мире.

То есть фактически все вернулось на круги своя, и он оказался в положении Берестина (1966 года), которому Ирина предложила остаться там в должности координатора, и в своем собственном, когда на рубеже восьмидесятых она же попыталась вербовать его в ассистенты.

Только теперь якобы мы собрались работать не «на дядю», а на себя, на благо собственных миров. Что же из этого выйдет на самом деле? Антон заверил, что, в теории, никакие наши действия в параллелях ухудшить нынешнее состояние первой и второй реальностей не могут, совершенно так же, как невозможно изменить из текущего года то, что уже случилось двадцать лет назад с ними и со страной.