Хлопушин поиск

Они помчались по тропке во всю прыть, рискуя поломать коням ноги и свернуть себе шею. На галопе перемахнули через ручей, проскочили болото и начали подниматься в гору. Ротмистров жеребец первым взлетел на вершину и вдруг, дико фыркнув, уперся передними ногами, задрожал. Знойно ударил навстречу сухой жар. Он налетел упругой волной, опаляя лицо. В воздухе кружили, будто черные галки, обгоревшие листья, мелкие, дымившиеся веточки, крупные хлопья пепла и сажи, прилетевшие сюда из самого пекла таежного пожара, может быть, за несколько верст. Ротмистр посмотрел на вершины замерших в страшном ожидании сосен и заорал:

– Нет нам вперед дороги! Назад!

Они скатились стремглав с горы и отдышались только в низине, в пади, обвеянной свежим болотным ветерком. Затем погнали коней обратно, к лагерю.

Здесь уже догадывались о надвигающемся лесном пожаре. Ущелье было полно дыма, так что трудно было дышать. Кони беспокойно храпели, бились, рвались с привязей. Шемберг, бледный от страха, с трясущимися губами, спросил безнадежно ротмистра:

– Ну? Что видели?

– Тайга горит. Огонь на нас надвигается. Подозреваю – с умыслом подожжено.

– Кто же поджег?

– «Их» рук дело, – ответил вахмистр. – Перехватили, значит, нас.

Все долго молчали, подавленные, особенно остро почувствовав свое одиночество среди горных дебрей, свое бессилие перед надвигающейся неотвратимо огненной стихией.

– А на тот берег? Вброд через Белую? – с проблеском надежды крикнул Шемберг.

Вахмистр посмотрел презрительно на управителя и непочтительно ответил:

– Ты что, барин, ослеп? Чай видишь, она свирепая, как дьявол!

Плечистый фланговый гусар, которому нечего было терять, крикнул бесшабашно:

– А ведь наше дело, ребята, чистый табак! Ей-богу!

– Что же делать? Неужели назад итти? К Хлопуше в лапы? – отчаянным плаксивым воплем вырвалось у Шемберга. И тогда закричал злобно ротмистр.

– Молчать! Разговоры прекратить! Сопли не распускать!

Последние слова относились явно к Шембергу, и он спрятался испуганно за спины гусар.

– Готовьте коней! – продолжал Повидла. – Поднимемся на вершину Чудь-горы. На ней нет леса, и огонь до вершины не доберется. Там переждем, пока пожар пройдет мимо.

– Стой! Не торопись, барин, голову сломаешь! – раздался совсем рядом твердый, чуть глуховатый голос.

Ротмистр удивленно оглянулся.

За скалой, в нескольких шагах от эскадрона, зашуршали камни и на открытое место вышел одинокий человек. На нем был красный казацкий чекмень и высокая, казацкая же, волчья шапка. Лицо завешено сеткой из конского волоса. В руках у него было два пистолета.

– Хлопуша! – испуганно прошептал Петька Толоконников и нырнул в ближние кусты.

– Ты кто таков? – скорее удивленно, чем испуганно спросил ротмистр.

– Повыше тебя чином, – Хлопуша недобро улыбнулся. – Полковник я царев, Хлопуша.

Гусары переглянулись. Им было известно имя славного пугачевского полковника. По Уралу неслась уже слава о его подвигах.

– Не полковник ты, а вор и каторжник беглый! Забыл, как тебя плетьми драли? Как лоб каленым железом прижгли? Полковник с рваными ноздрями! – Ротмистр брезгливо дернул бровью. – И царь твой такая же каторжная сволочь! Висеть вам рядом, на одной виселице.

– У тебя, твое благородие, видать, супонь лопнула. Аж в оглобли лягаешь. А песня твоя стара, – спокойно, ничуть не сердясь, откликнулся Хлопуша. – Пора бы тебе поновей петь. И запоешь, запляшешь под нашу песню, вспомни мое слово... Ну, ин ладно!.. Давай о деле говорить. Ты, твое благородие, без толку не ершись. Вперед вам ходу нет. В Чебаркульскую крепость тебе, барин, не прорваться. Мои разведчики-башкиры у вас на пути тайгу подожгли. Видишь, чай?

– Вижу! – сказал ротмистр. – Коли вперед нельзя, назад пойдем.

– Не пойдешь!

– Кто не позволит?

– А я, – просто ответил Хлопуша и встряхнул пистолетами. – Это у меня муж и жена. Муж промахнется, жена дело поправит!

Ротмистр оглянулся и, увидев, что весь эскадрон подтянулся к нему, обнажил саблю. Тронув коня, наехал на Хлопушу, закричал:

– Уйди с дороги, смерд! По кандалам соскучился!

Хлопуша не отступил, не пытался защищаться. Спокойно поднял пистолет и выстрелил в воздух. Звук выстрела улетел в тайгу и словно оживил заколдованную Чудь-гору. Из-за каждой скалы, из-под каждого камня, из каждого куста выросли люди и устремились бегом к Хлопуше. Их вел, по-видимому, Хлопушин есаул, беловолосый, широкоплечий, синеглазый парень в нарядном зеленом казачьем кафтане с откидными рукавами, завязанными на спине.

– Жженый! – Шемберг узнал в Хлопушином есауле своего работного и, скатившись поспешно с седла, нырнул в те же кусты, куда до него спрятался Петька Толоконников.

Хлопуша взмахнул рукой, и люди остановились в нескольких шагах от него. Ротмистр попятил коня ближе к эскадрону. Он попытался было подсчитать Хлопушиных людей, но, безнадежно вздохнув, отказался от этой мысли.