Хмарь

Указка поднялась и резко ткнула в сторону соседних карт России и мира.

Спотыкнувшись таки о торчавший из земли булыжник, Колюня пропахал на коленях по растрескавшейся от зноя земле с пол метра, и содрав кожу на ладони, неуклюже завалился на бок. Грудь его горела, изо рта доносились хрипы и сипения, в боку кололо, левую ногу свело судорогой. Бегал Колюня последний раз лет этак сорок назад, когда служил срочную в далеком дождливом Калининграде – городе дождей, блядей и воинских частей, как любили называть его тамошние матерые мареманы. Вот там то, в учебке, он и набегался кроссов на всю оставшуюся жизнь.

Просидев, словно жаба , раздувая легкие и бессмысленно таращась в даль, с десяток долгих минут, он медленно, боясь завалится, поднялся. Ужас увиденного вперемежку со смрадным запахом пропитавшим его одежду, гнал его дальше.

Сначала встав на колени, потом, шипя от боли уперев ладонь с содранной до крови кожей в землю, он с трудом, и жутким грудным хрипом все таки сумел поднялся. В глазах двоило. Ощущение было, как от пузыря паленой водки выпитой в одно лицо с разницей лишь в том, что от пузыря было замечательно на душе, а сейчас хотелось помереть не сходя с места. Кое как отдышавшись и стабилизировав двоящиеся изображение в глазах, Колюня неуверенно, покачиваясь словно маятник из стороны в сторону, побрел дальше.

Пройдя так несколько домов, он в изнеможении облокотился о чей то забор. В глазах снова поплыло, а в пылающую грудь словно вселилось нестерпимо палящее с небес солнце.

– Да что б тебя! , – в сердцах плюнув, он не учел, что слюна стала густой и попал прямо себе на штанину. Слюна длинной нитью вилась от его губы до самой штанины, весело искрясь на солнце. Обтерев ладонью колючий подбородок Колюня матюгнулся и попытался отлепиться от забора, нужно было идти дальше! Картина за гаражами снова расцвела яркими красками перед глазами.

– Коль! Колька! – зычный женский голос окликнул его с участка. – Ты чего там?

– Тьфу ты! Баба Маша! – Колюня снова навалился всем телом на забор, заставляя тот опасно прогнуться. Наличие живого человека в обозримом пространстве мгновенно придало ему сил.

– Какая я тебе баба? Я тебя всего на пару лет старше На себя лучше посмотри! Опять пережрали в гаражах своих!? По что снова там кострище жгете? Вонь стоит!!! Шины свои что ли???

– Да не пил я ничего! Чего орешь??? Не чего мне пить, да и не с кем! – Колюня насупился, вспомнив, что дела его и впрямь неважнецкие, – Какой гарью? Ты что нюх потеряла Маш? Тухлятиной прет....

– Не пил он! – Баба Маша подошла к забору и встала напротив Колюни, – Ты мне лучше скажи ка милок, что с твоим Санычем то? А то его Людка сама не своя стала! То на огороде все торчала сутками, да языком почесать мастачка знатная была! А теперь со своим пропащим заперлась в избе! Мы с бабами ходили к ним, в окна стучали, звали, все в пустую, внутри сидят сиднем, не выходят.

– Вот и я ходил.... – Колюня взглотнул, вспоминая пустой и страшный взгляд Саныча смотрящий сквозь окно. Снова взглотнув, он понял, что рот совсем пересох. – У тебя, это, воды нет? Что то пересохло все, да сердечко что-то шалит Маш!

Маша подозрительно оглядела его, задержавшись чуть дольше на одутловатом заросшим седой щетиной лице. Чуть подумав, кивнула на калитку.

– Ну зайди, попей!

Колюня шаткой походкой прошел вдоль забора до калитки. Повозившись с проволочкой на которую она была закрыта, вошел на участок. Маша все так же подозрительно взирала на него.

– Да не пьяный я! Бежал! Что ты как на прокаженного смотришь?! Чего там Саныч то? Недоговорила!

– А ничего твой Саныч! – Развернувшись Маша пошла с летней веранде, где на столике стояло ведро с колодезной водой, – Смотрят из-за штор, что он, что она.

– Как смотрят то?

– А как собаки дикие смотрят! Знаешь как?

Колюне вспомнился недавний визит к Санычу. Странный он был – да! Но по собачьи точно не смотрел! Тем более дикой!

– Пить то будешь? Али отлегло уже у тебя? – зачерпнув металлической кружкой воды из ведра, Маша поставила ее на столик и, подобрав полы длинного халата, уселась на древний просиженный стул.

– Давай! – взяв кружку, Колюня с наслаждением выпил уже успевшей чуть нагреться на солнце воды и поставил кружку обратно на стол. Обвел взглядом огород и с содроганием вспомнил то, отчего он так бежал от гаражей.

– А у тебя собаки нет, Маш?

– А тебе почто? Что то ты нынче странный, Николаша!

– Так есть? Была вроде? Рыжая такая?

– Да бог с тобой! Рыжая! Валет издох как года три уже! Нет никакой собаки у меня!

Колюня снова обвел взглядом огород. Странно как то, а что странно и сам не мог понять.

– Ладно, спасибо за воду Маш! Пойду я! Вроде и впрямь полегчало!

– И хорошо, что полегчало! Иди Коль! Иди! – перевернув кружку кверху дном, она постучала зачем то по ней пальцем, – И по солнышку меньше ходи, голову спечет! Вредно это Коль! Ой как вредно!