ХМАРА

 В этот день все мои спутники заслуживали всяческих похвал. Дубов и Ротшильд ввязывались в самые горячие схватки. Велень, беспрестанно следуя за Бабой-Ягой, помогал ей творить какие-то заклинания, отдавая ей часть своей силы и энергии. Сама Яга, изнемогая от усталости, швыряла в наступающие орды раскаленные добела шары, оставлявшие в их рядах широкие прорехи. Отец Иннокентий, покрутившись на вершине стены и, видимо посчитав это дело либо слишком опасным, либо недостойным его звания, спустился вниз и теперь, заменив сраженного случайной стрелой старца, огромным черпаком разливал по горшкам кипящую в котлах смолу. А наш добрый хозяин Семёнович - старший, разместив на своем дворе лазарет, ухаживал за ранеными.

 

 Голубя, летящего над полем боя в нашу сторону, мы с Ягой заметили почти одновременно. Он сделал небольшую горку, минуя лагерь противника, вильнул в сторону, уклоняясь от выпущенной по нему одинокой стрелы и, почти достигнув стен города, начал стремительно снижаться. Голубь был уже у нас над головами, еще чуть-чуть, и он окажется за стеной города, но десяток стрел, одновременно взвившись в воздух, преградили ему путь. Бедная птица метнулась туда-сюда, уворачиваясь от острых, летящих жал, но их было слишком много. Одна из стрел, пущенная злодейской рукой, угодила в его грудь. Но и тогда голубь не сложил крыльев, из последних сил взмахнув ими, он упал прямо в протянутые руки бабки Матрены. Из клюва сизаря выкатилась маленькая капелька крови и, звонко шлепнув о валяющийся под ногами щит сраженного врагами ратника, скатилась в щель между каменными блоками.

 -Вот ведь бедолага! - тихо произнесла Яга, как-то слишком пристально осматривая убитую птицу. - И куда же ты спешил, бедняга? - Бабка Матрена приподняла крыло и изумленно ахнула. - Батюшки- светы, гляди-кась, голубок-то не простой, почтовый голубок-то! - я взглянул туда, куда показывала Яга и увидел под крылом голубя маленький, почти незаметный глазу мешочек.

 -Действительно, почтарь! Только как мы узнаем, кому письмецо-то предназначено?!

 -А вот сейчас прочтём и узнаем, - Яга деловито принялась развязывать крепившие послание тесемки.

 -Да разве можно? - запротестовал было я, но встретив строгий взгляд Яги, осекся.

 -Сейчас всё можно. Война, чай. А вдруг тут что важное прописано! Пока хозяина искать будем - многое что случиться может, - я не стал перечить, а вынужденно согласившись с её доводами развернул свернутое в трубочку и поданное мне Бабой-Ягой послание.

 А она и впрямь оказалась права, письмецо-то нам предназначено оказалось. Семёныч - младший Семёнычу - старшему весточку слал, а вести были безрадостные. ВРИО Изенкранц город Лохмоград врагу сдал. Ночью ворота тайно раскрыл и впустил в город супостатов. Как ему это удалось в бумаге прописано не было, но дружину застали спящей в казармах и повязали. Теперь Изенкранц в союз с завоевателями объединился и из предателей дружину себе сколачивает, а честных дружинников кого на другой день порезали, кого в подвалы заточили. Ещё Семеныч писал, что долго не представлялось оказии, что бы голубя отправить. А это значит, что враг захватил Лохмоград не сегодня и не вчера. Сейчас, стало быть, только одному богу было известно, сколько дней осталось до подхода второй части вражеского войска.

 -Что ж, если это так, а не верить Семёнычу причин нет, то дело совсем дрянь! - тихо произнес я, глядя на пригорюнившуюся бабку Матрену. - А может, письмо подмётное?

 Яга отрицательно покачала головой, отметая последнюю надежду.

 -Эт я, касатик, первым делом проверила. Письмо его рукой писано, его росчерком. Правда в нем писана. Так что делать-то будем? - Яга обессилено села на валяющийся под ногами большой булыжник и, аккуратно положив мертвую птицу в глубокую расселину, засыпала её щебнем.

 -А что делать?! Делать нечего, будем держаться, да как говорит отец Клементий, на бога надеяться! За реку нам с детьми да раненными все одно не уйти, а коль и уйти - нагонят. Так что лучше здесь сколь сил хватит отбиваться, а там - как сладится.

 -Как сладится, говоришь? И то верно! Отдохнуть бы мне часик, совсем из сил старая выбилась. Я уж, прости меня господи, у Веленя малость сил стибрила, но и она кончилась! - бабка усмехнулась. - А он неказист, но жилист оказался. Сам уже изнемог, а все: - Бери и бери,- кричит. Умаялся, спит в уголочке. - Последние слова она произнесла почти ласково и, тряхнув головой, словно стряхивая окутавшее оцепенение, поднялась на ноги.

 -Думай - не думай, гадай - не гадай, а штурм отбивать надо! - сказал я, глядя на приближающиеся шеренги противника и нарочито медленно вытягивая меч из ножен.